За свою многовековую историю наш народ выдержал немало испытаний. Великая Отечественная война по своим масштабам, напряженности, жертвам, потерям и разрушениям не имела себе равных в прошлом. И тем весомее и значимее наша Победа в ней, которая по своим итогам и последствиям имеет всемирно-историческое значение.

Победа над фашистской Германией явилась результатом совместных усилий всех стран антигитлеровской коалиции. Но главная тяжесть борьбы против ударных сил мировой реакции выпала на долю Советского Союза. Именно на советско-германском фронте происходили наиболее ожесточенные и решающие сражения Второй мировой войны.

Путь к Победе Советского Союза в Великой Отечественной войне был исключительно трудным и кровопролитным. Наиболее сложным был ее первый период, когда враг захватил стратегическую инициативу и сумел прорваться далеко в глубь нашей страны. На оккупированной им территории оказались важнейшие в военно-экономическом отношении районы промышленности и сельского хозяйства. Нашей экономике был причинен колоссальный ущерб. Фашисты превратили в руины 1710 городов и поселков, более 70 тысяч сел и деревень, разрушили десятки тысяч километров железных дорог.

Вместе со всем народом в годы Великой Отечественной войны храбро сражались на фронте и самоотверженно трудились в тылу работники ОВД. Одним из крупных и передовых отрядов ОВД страны были органы Северо-Западного региона СССР, охватывающего Ленинградскую, Псковскую, Новгородскую области и Карело-Финскую ССР. Их деятельность протекала в специфических условиях блокадного Ленинграда и защиты важнейших коммуникаций, связывающих порт Мурманск со всей страной, через который направлялся основной поток грузов, поступавших в СССР в соответствии с соглашениями со странами – союзницами антигитлеровской коалиции.

Цели Гитлеровского командования

Гитлеровское командование рассматривало Ленинград – второй по значению после Москвы политический, экономический и культурный центр страны, крупный порт и узел железных дорог – как важнейший объект своей агрессии. На Ленинград была нацелена одна из трёх фашистских воинских группировок, перешедших 22 июня 1941 года границы СССР, — группа армий «Норд».

Фельдмаршал Ф. Паулюс впоследствии писал в своих воспоминаниях о намерениях и целях немецкого командования в начале военных действий против СССР 1941 года: «Особое значение в планах ОКБ придавалось взятию Москвы. Однако взятию Москвы должно было предшествовать взятие Ленинграда. Взятием Ленинграда преследовалось несколько военных целей: ликвидация основных баз русского Балтийского флота, вывод из строя военной промышленности этого города и ликвидация Ленинграда как пункта сосредоточения для контрнаступления против немецких войск, наступающих на Москву».

Блокада города

На самом деле уничтожение путем блокады мирного населения Ленинграда изначально было запланировано нацистами. Уже 8 июля 1941 года, на семнадцатый день войны, в дневнике начальника германского Генштаба генерала Франца Гальдера появилась очень характерная запись:

«…Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом вынуждены будем кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки. Это будет «народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще».

Планы Гитлера вскоре получили свое воплощение в официальных директивах германского командования. 28 августа 1941 года генерал Гальдер подписал приказ верховного командования сухопутных сил вермахта группе армий «Север» о блокаде Ленинграда:

«…на основании директив верховного главнокомандования приказываю:

1. Блокировать город Ленинград кольцом как можно ближе к самому городу, чтобы сэкономить наши силы. Требований о капитуляции не выдвигать.
2. Для того чтобы город, как последний центр красного сопротивления на Балтике, был как можно быстрее уничтожен без больших жертв с нашей стороны, запрещается штурмовать город силами пехоты. После поражения ПВО и истребительной авиации противника, его оборонительные и жизненные способности следует сломить путем разрушения водопроводных станций, складов, источников электроснабжения и силовых установок. Военные сооружения и способность противника к обороне нужно подавить пожарами и артиллерийским огнем. Каждую попытку населения выйти наружу через войска окружения следует предотвращать, при необходимости — с применением оружия…»

Как видим, согласно директивам германского командования, блокада была направлена именно против гражданского населения Ленинграда. Ни город, ни его жители нацистам были не нужны. Ярость нацистов по отношению к Ленинграду была ужасающа.

«Ядовитое гнездо Петербург, из которого так и бьет ключом яд в Балтийское море, должен исчезнуть с лица земли, — заявил Гитлер в состоявшейся 16 сентября 1941 года беседе с германским послом в Париже. — Город уже блокирован; теперь остается только обстреливать его артиллерией и бомбить, пока водопровод, центры энергии и все, что необходимо для жизнедеятельности населения, не будут уничтожены».

Подвиг пожарных блокадного Ленинграда

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Первая воздушная тревога была объявлена в Ленинграде в ночь на 23 июня.

История героической обороны Ленинграда составила, одну из ярчайших страниц летописи Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Захвату Ленинграда немецкое-фашистское командование придавало огромное значение. Ленинград, уже в начальный период войны, стал прифронтовым городом. Уже в июле 1941 года немецкие войска армии «Север» и «Центр» вторглись в пределы Ленинградской области, но были остановлены в районе реки Луги, где велись ожесточённые кровопролитные бои и почти на месяц было приоста­новлено наступление. В августе 1941 года бои под Ленинградом разверну­лись почти по всем направлениям. Главный удар был нанесён на южных подступах к городу. Фашисты действовали на территории Ленинградской области, а 8 сентября 1941 года, используя превосходство в технике, им удалось захватить город Шлиссельбург, завершив окружение Ленинграда с суши.

Серьезные и тяжелые испытания выпали на долю пожарных города на Неве. Пожарная охрана с началом войны была военизирована и сведена в отряды соответственно административному делению города. В их состав вошли городские пожарные части и объектовые пожарные команды. В августе 1941 года были организованы районные управления пожарной охраны (РУПО), которые объединили все пожарные подразделения внутри районов. Пожарная охрана, сведенная в районные соединения, стала одной из служб МПВО. Возглавляли штаб пожарной службы МПВО города в составе: — начальник службы полковник М.К. Сериков, начальник штаба — интендант 2-го ранга Б.И. Кончаев, комиссар — Г.П. Петров, заместители начальника штаба — лейтенанты госбезопасности В.И. Румянцев и Г.Г. Тарвид, начальник тыла — лейтенант госбезопасности М.Н. Демьяненко и начальник связи — лейтенант госбезопасности В.Я. Новиков. Руководящий состав штаба возглавил все участки оперативной деятельности — профилактику, пожаротушение, технику, связь, материальное обеспечение.

Противопожарная служба МПВО Управления пожарной охраны готовила город к противопожарной обороне. В короткий срок чердаки и дворы жилых домов, территории промышленных предприятий были очищены от горючих материалов, снесены сараи, кладовые, заборы — все, что могло дать пищу огню. Завезено огромное количество песка, заготовлены емкости для воды. Деревянные конструкции чердачных помещений повсеместно были обработаны огнезащитным составом. Много внимания уделялось подготовке и обучению населения борьбе с зажигательными бомбами.

Комсомольский полк противопожарной обороны Ленинграда

В помощь пожарным в августе 1941 года был сформирован комсомольский полк противопожарной обороны Ленинграда. Полк был сформирован из студентов, старшеклассников, рабочей молодежи. В его состав входило 16 рот и 3 отдельных взвода общей численностью около 1600 человек, его подразделения дислоцировались во всех районах Ленинграда. На полк возлагалась подготовка объектов к противопожарной обороне, систематическое проведение профилактической работы, ликвидация пожаров и их последствий. Среди бойцов полка был Герой Советского Союза Володя Ермак, бывший боец Октябрьской роты полка, в боях за Синявинские высоты в июне 1943 года повторивший подвиг Александра Матросова. В марте 1943 года после прорыва блокады бойцы комсомольского полка были направлены на заготовку топлива для Ленинграда в Тихвинский район Ленинградской области. 6 августа 1943 года решением ЦК ВКП(б) полк был расформирован, личный состав направлен в части Советской Армии, в пожарную охрану и Леспромтрест.

Бойцы полка оказали кадровым пожарным значительную по­мощь: тушили многочисленные пожары, проводили профилактическую рабо­ту. Командиром полка был назначен заместитель начальника политотдела УПО полковой комиссар С.С. Воронов, начальником штаба — А. Фролов, комиссаром — М. Гитман Кроме тушения пожаров бойцы полка выполняли самые различные задания: строили оборонительные сооружения, разбирали на дрова деревянные дома, работали на лесозаготовках. Боевая деятельность комсомольцев КПП в годы Великой Отечественной войны вписана героической страницей в историю обороны Ленинграда.

Меры по предотвращению развития и распространения пожаров

Предотвратить возможность развития и распространения пожаров — к этому прежде всего сводились неотложные действия, обеспечивающие защиту города от огня, в короткий срок пожарные команды при самом активном содействии населения приспособили для тушения огромное количество водоемов. Эффективным средством обезвреживания зажигательных бомб и предупреждения распространения огня явился песок, который брали даже с пляжа Петропавловской крепости.

Очень важно было снизить возгораемость чердачных деревянных конструкций. Государственный институт прикладной химии предложил для этой цели раствор суперфосфата в воде. Такой Обмазкой дважды были покрыты 90% всех чердачных конструкций в городе. Не меньших размахов достигло обучение населения и противопожарных формирований способам обезвреживания зажигательных бомб и тушения пожаров. На предприятиях, в учреждениях, школах, больницах проводились практические занятия.

В числе мер по усилению пожарной охраны важная роль отводилась мас­совому привлечению населения в противопожарные формирования МПВО. К началу сентября 1941 года было создано около 6000 пожарных звеньев на промышленных предприятиях и более 2000 — в домохозяйствах.

Пожар на Бадаевских продовольственных складах

День 8 сентября, когда началась блокада, навсегда останется в памяти ленинградцев. В этот же день фашистская авиация совершила первый массированный налет на Ленинград. Немецкое командование “ознаменовало” окружение города массированной воздушной бомбардировкой. На город было сброшено более 6000 зажигательных и фугасных бомб, в тот день возникло 178 пожаров. Мишенью в основном был Московский район. Особенно памятным оказался пожар на Бадаевских продовольственных складах. Многочисленные деревянные постройки, теснившиеся на обширной территории, были буквально засыпаны зажигательными бомбами. Загорания возникали одновременно во многих местах, огонь стремительно перебрасывался с одного склада на другой. Поднявшись над крышами домов, огромный столб огня и дыма был хорошо виден за городом. Склады представляли собой большое количество легких дощатых сооружений без надлежащих разрывов, которые мгновенно превратились в один огромный пылающий костер. Тушили пожар 350 бойцов военизированных пожарных частей, под непрерывным пулемётным огнём немцев. Несмотря на все трудности, через три часа пожар удалось локализовать. Хотя часть продуктов была спасена, противник нанес значительный ущерб продовольственным запасам города.

Именно с этого дня гарнизон ленинградской пожарной охраны начинает нести потери.

Пожары осенью и зимой 1941 и 1942 года

Очень тяжелым был пожар филиала госпиталя на Суворовском проспекте 19 сентября. В большое пятиэтажное здание, в котором размещались раненые, попали три крупнокалиберные фугасные бомбы и много зажигательных бомб, в результате чего произошел обвал трех капитальных стен, обращенных внутрь замкнутого двора. Обвалилось большинство лестничных клеток. Уже через несколько минут после взрыва бомб здание превратилось в огромный костер. Раненые и сотрудники госпиталя пытались спастись через окна, проломы в стенах, падали с высоты нескольких этажей. “Это была душераздирающая трагедия,-” писали очевидцы тех событий. Бомбы разрушили водопровод, пришлось тянуть пожарные рукава от дальних гидрантов. Пожарные боролись с огнем, выносили раненых, действуя быстро, так как оставшиеся части здания угрожали обвалом. Почти 6 часов длилась схватка с огнем, пока пожарным удалось локализовать пожар. В результате этого варварского налета погибло более 600 раненых и медперсонала.

Воздушные тревоги следовали одна за другой. Фашистские самолеты засыпали город зажигательными бомбами. С начала войны на предприятиях и в жилых домах было организовано более 9 тысяч противопожарных звеньев и групп защиты. Вместе с пожарными они самоотверженно вступали в схватку с огнем, обезвреживали зажигательные бомбы. Не только взрослые, но и дети принимали участие в тушении “ зажигалок”. В результате самоотверженной работы пожарных и населения было обезврежено 93% зажигательных бомб. Большое количество загораний от бомбардировок и артобстрелов ликвидировано самим населением и местными пожарными формированиями.

За сентябрь-ноябрь 1941 года большое количество пожаров было потушено в условиях артиллерийских обстрелов. Ленинградские пожарные никогда не дожидались отбоя воздушной тревоги. По первому же сигналу они мчались на пожар. На ходу гибли люди, выходила из строя техника, но пожар всегда был захвачен в самом начале. Большого распространения, превращения пожара в стихийное бедствие пожарные нашего города не допускали. От пожаров страдали отдельные здания, но не было случая, чтобы выгорал целый производственный или жилой квартал.

Наступили лютые декабрьские морозы 1941 года. Враг временно прекратил воздушные налеты. Для осажденного города наступили трудные дни. Замерз городской водопровод. Это сказалось на жизни города, и, в первую очередь, на работе пожарных. Воду приходилось брать с Невы. Вымерзли некоторые каналы и протоки. Тушение пожаров протекало в самых неблагоприятных условиях.

В ночь на 12 января 1942 года начался пожар в Гостином дворе. Огонь быстро распространился, охватил магазины, пламя угрожало дворовым корпусам. Прибыли 4 пожарных машины, но воды в гидрантах не оказалось. Промерз почти до дна расположенный в 600 метрах канал Грибоедова. Голодным и обессиленным людям было не под силу проложить рукава и пробить толстый слой льда на канале. Пришлось разбирать конструкции здания у центрального входа и по сторонам Садовой и Перинной линий. Создавать разрывы в конструкциях. Так удавалось локализовать огонь. Тушили этот пожар без воды, засыпая огонь снегом и песком и победили огонь.

Именно в эту первую блокадную зиму родились новые приемы, тактика и методы борьбы с пожарами: создание разрывов горящих конструкций, использование снега для тушения, впуск холодного воздуха для придания пламени желаемого направления.

В городе не было не только воды, но не стало электроэнергии и топлива. К началу блокады часть населения была эвакуирована, в Ленинграде оставалось около 2 млн. человек. Каждому нужны были пища, тепло и свет. Борьба за минимальное количество тепла стала борьбой за жизнь. Как в годы гражданской войны, в быт вошли «буржуйки»: печки- времянки разных конструкций: от большой консервной банки до громоздких сооружений из железа, кирпича и разных подсобных материалов. Вместе с ними появились “коптилки” — примитивные светильники всевозможных пожароопасных видов. Это был единственно возможный выход из создавшегося тяжелого положения, но они поставили город перед небывало серьезной пожарной угрозой. Ослабевшие от голода люди утратили осторожность в обращении с огнем. Начались массовые пожары в жилых домах.

Можно вспомнить и другие эпизоды блокадной поры, где пожарные проявили мужество и героизм. Это пожар Центрального государственного исторического архива (1941 г.), на железнодорожной станции Ржевка (1942 г.), на нефтебазе Красный Нефтяник (1943 г.) и многие другие. И не было ни одного случая, чтобы артиллерийский обстрел или бомбежка заставили пожарных отступить, прекратить работу, спрятаться в укрытие. Никакие параграфы уставов, ни учебники тактики не могли предопределить той сложной обстановки, в которой приходилось решать задачи тушения пожаров в условиях войны.

Одной их ярких страниц истории пожарной охраны Ленинграда является оборона города Колпино. Уже в сентябре 1941 года город оказался в зоне боев, и все долгие месяцы блокады находился во фронтовой полосе. Все пожарные подразделения города и Ижорского завода в военное время были подчинены РУПО, которое возглавил В.В. Клаас. В конце сентября 1941 г. противник находился в 3 — 4 км от города. Продвинуться ближе ему не удалось, линия фронта стабилизировалась. Пожарным города кроме тушения многочисленных пожаров приходилось патрулировать улицы города. А в 1942 году из среды пожарных выдвинулись бойцы-снайперы Д.Т. Белоконь, И.М. Заморин и М.С. Ефимов. В свободное от дежурств время они отправлялись на передовую и уничтожали противника из снайперских винтовок. Д.Т. Белоконь и И.М. Заморин погибли в марте 1943 года, на их счету было более сотни убитых врагов.

В январе 1942 года число пожаров от бытовых причин возросло до 897. Только за 2 дня 13 и 14 января количество подобных пожаров достигло 111 случаев. Но не только холод угрожал людям. В ленинградские дома стучался еще более грозный враг — голод. С войной в Ленинграде появились продовольственные карточки. Положение города, отрезанного от всех путей подвоза продовольствия, было исключительно тяжелым. После неоднократных снижений 20 ноября 1941 года хлебная норма для служащих, иждивенцев и детей была доведена до 125 граммов. Рабочие получали по 250 граммов хлеба. Такой же была норма работников пожарной охраны. Сверх этого выдавалось 50 граммов крупы и 20 граммов жира. Началась смертность от голода. В декабре-январе она приобретает катастрофические размеры. За декабрь умерли 52 тыс. человек среди них 300 пожарных. За всю блокаду погибли при работе на пожарах, умерли от голода более 2 тысяч ленинградских пожарных.

История обороны Ленинграда не знает ни одного случая, чтобы артиллерийские обстрелы или авиационные налеты заставили пожарных прекратитъ работу, отступить, спрятаться в укрытие. Под непрерывными бомбежками, под разрывами снарядов, голодные, за­мерзшие люди вели упорную борьбу с огнем, не зная ни сна ни отдыха Когда звучали сигналы воздушной тревоги и население укрывалось в убежищах, пожарные всё равно оставались на линии огня. ликвидируя загорания, спасая людей из завалов.

«Страна должна, знать своих героев. -писал в те дни Николай Тихонов — и если мы описываем подробно подвиги, совершенные на поле сражения, в воздухе или на море, то чем хуже скромные герои огненных битв, которые под бомбами и снарядами не жалея жизни, отстаивали народное достояние».

Герои огненных битв

В июле 1942 года пожарная охрана Ленинграда была награждена орденом Ленина. “ За образцовую подготовку противопожарной обороны города Ленинграда, за доблесть и мужество, проявленные личным составом при ликвидации пожаров…” — это строки Указа Президиума Верховного Совета СССР. Более тысячи пожарных были награждены орденами и медалями.

Город страдал не только от пожаров, но и от других трудностей и лишений, связанных с блокадой. Личный состав принимал участие в прокладке знаменитой “Дороги жизни”. Под угрозой остановки из-за недостатка воды находились хлебозаводы, несмотря на крайнюю ограниченность боевого автопарка, пожарная охрана обеспечила выполнение этой важной задачи. Всесторонняя помощь населению и городу стала одной из традиций пожарной охраны города на Неве.

Начало 1943 года принесло осажденному городу огромную радость: 18 января войсками Ленинградского и Волховского фронтов было разорвано коль­цо блокады. Но до победы было еще далеко… А через год началось мощное наступление войск Ленинградского фронта.

14 января 1944 год началось наступление 2-й ударной армии под командова­нием И.И. Федюнинского с Ораниенбаумского плацдарма, 15 января — 42 армии Ленинградского фронта под командованием Н.И. Масленникова с Пулковских высот. 27 января 1944 года торжественный артиллерийский салют возвестил о победе под Ленинградом и полном снятии 900 — дневной героической блокады.

После снятия блокады пожарные продолжали оказывать помощь городу: ремонтировали поврежденные здания детских учреждений и школ, водопроводы и отопительные системы, разбирали завалы и т.д. В апреле 1944 года из личного состава противопожарной службы города были сформированы две роты минеров в составе 228 человек. После прохождения краткосрочной подготовки они были направлены на разминирование пригородов, освобожденных от врагов.

Все эти блокадные дни на различных должностях в Адмиралтейском районе во 2 ГВПК, 4 ГВПК, 70 ВПК несли службу Пугачев В.А., Корнеева Е.А., Иванов Г.Г., Авербах В.А., Ерома Е.Е., Новикова 3.В., Ушаков В.С., Орлова Е.П. и еще 21 ветеран.

9 мая 1945 года пожарные города вместе с ленинградцами и всем народом праздновали День Победы.

Вспомним некоторые цифры, за которыми стоят страдания и смерть людей, гибель огромных материальных ценностей. За 900 дней блокады на Ленинград было сброшено около 5 тысяч фугасных бомб различного калибра, 103 тысячи зажигательных бомб, выпущено более 148 тысяч тяжелых артиллерийских снарядов. Город потерял более 5 млн квадратных метров жилой площади, из строя полностью или частично было выведено 10 317 зданий различного назначения, 840 промышленных предприятий.

Блокада причинила большой ущерб пожарной охране города. Было уничтожено 535 боевых машин, тысячи метров рукавов, несколько зданий пожарных команд. Более двух тысяч пожарных отдали жизни, защищая Ленинград.

Пылающие ночи Ленинграда

Ночь и утро 3 мая 1943 г. в осажденном Ленинграде прошли спокойно, без тревог. Молчали зенитные орудия, в весеннем не­бе не полыхало зарево пожаров, дымные шлейфы не поднимались над опустевшими домами.

Пожарные города, получив несколько часов пере­дышки, приводили в порядок казармы и гаражи, ре­монтировали изрядно износившиеся за время блокады пожарные машины, чинили рукава, латали боевую одеж­ду, хорошо понимая, что временное затишье неминуе­мо обернется жесточайшим обстрелом и им придется снова выезжать по тревоге, чтобы тушить пожары, раз­бирать обрушения и завалы, спасать из поврежденных снарядами и бомбами зданий людей, оказывать помощь раненым.

В этот день в Управлении пожарной охраны было, как никогда, малолюдно. Многие офицеры с раннего утра ушли на профилактические обследования промыш­ленных предприятий, пострадавших в последнее время от артиллерийского обстрела и авиабомб, несколько че­ловек срочно выехали в подразделения, чтобы помочь личному составу провести технический осмотр автона­сосов, автоцистерн и пожарно-технического вооруже­ния. Начальник штаба пожарной службы Ленинграда подполковник Борис Иванович Кончаев с группой офи­церов был занят анализом донесений из районов.

Борис Иванович Кончаев (в центре) в знаменитом плаще. Июль 1941 года

Обстановка в городе в весенние дни 1943 г. была очень сложной. Хотя в январе войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали блокаду, город по-прежнему находился в осаде. Ленинград жил и борол­ся, помогал фронту, кормил себя огородами, вскопан­ными на каждом клочке свободной от камня земли. Голод отступил, но смерть несли непрерывные, днем и ночью, артиллерийские обстрелы. Под прицельным огнем немецких орудий находились целые промыш­ленные районы: Кировский, Московский, Володарский, Ленинский, Невский. В последнее время участились си­рены воздушной тревоги: в феврале сигнал опасности раздавался 20 раз, в марте - 30. В апреле тревога объявлялась 42 раза, порой дважды-трижды в день. На крупномасштабном плане города красные кружки по­жаров группировались вокруг нескольких промышлен­ных предприятий. Случайность ли это? Вот что беспо­коило Кончаева. Он вспомнил вчерашний артиллерий­ский обстрел завода «Большевик», расположенного в Невском районе. Всего по этому району города за ко­роткое время было выпущено 203 крупнокалиберных снаряда, из них более 30 снарядов упало на территорию завода. Часть снарядов угодила в заводской склад легко­воспламеняющихся жидкостей, где в резервуарах хра­нились только что поступившие для производственных целей бензин, керосин, мазут, трансформаторное масло Прямым попаданием снаряда разрушило большой ре­зервуар с бензином, жидкость вспыхнула гигантским факелом. Вскоре загорелись пробитые осколками сна­рядов бочки с керосином, мазутом и маслом, густые клубы дыма окутали завод. Поднявшийся высоко в небо черный гриб дыма служил хорошим ориентиром врагу, артиллерийский обстрел всей территории завода усилился.

Как всегда, Кончаев одним из первых прибыл на пожар. У въезда на территорию завода он увидел еще дымящийся искореженный снарядом остов пожарного автонасоса и рядом на залитой кровью земле букваль­но изрешеченное осколками тело пожарного. Раненым и обожженным пожарным оказывали помощь девушки из медицинского взвода заводского формирования МПВО. Они ловко делали перевязки и уносили пост­радавших с территории завода, подальше от рвущих­ся снарядов.

Хотя дежурный караул 6-й пожарной части понес тяжелые потери в людях и технике, тушение пожара продолжалось. Вскоре прибыли пожарные машины других частей. С их помощью с этим пожаром удалось справиться сравнительно быстро. Установили пожарные автонасосы на берег Невы и подали от магистральных линий мощные водяные стволы на тушение склада лег­ковоспламеняющихся жидкостей и защиту заводских корпусов. Через некоторое время ствольщики усмири­ли огонь, дымный ориентир над заводом постепенно рассеялся, утих артиллерийский обстрел. Приехавшие на завод председатель исполкома Ленинградского го­родского Совета Петр Сергеевич Попков и начальник МПВО города генерал Емельян Сергеевич Лагуткин очень высоко оценили энергичную и умелую работу пожарных: они не надеялись, что завод можно спасти. Попков от имени городского Совета поблагодарил по­жарных за самоотверженную работу.

Вчерашний пожар на заводе «Большевик» как бы за­мыкал цепь аналогичных пожаров, происшедших за пос­леднее время в различных районах Ленинграда. Все они очень хорошо запомнились подполковнику Кончаеву: сначала интенсивный обстрел важных промышленных предприятий, а затем буйство огня в результате прямых попаданий снарядов в цехи и склады нефтепродуктов. Так было на Кировском заводе и на заводе имени Жда­нова, где после артиллерийского обстрела пришлось ту­шить воспламенившееся горючее в резервуарах. Так было и при обстреле порта, в результате которого воз­ник большой пожар на нефтебазе «Морская пристань».

Так было и 20 апреля, когда немецкая артиллерия при обстреле района завода «Красный Выборжец» при­менила термитные снаряды. Один из них попал в металлический резервуар, в котором хранилось около 5 тысяч тонн мазута. Мазут воспламенился, пламя и пляшущий столб черно-серого дыма поднялись над заводскими строениями. Пожар демаскировал завод, противник усилил артиллерийский обстрел. Пожарные вели наступление на огонь, под непрекращающимися разрывами снарядов, под свист осколков. Не ожидая прекращения артиллерийского обстрела, они проложи­ли рукавные линии и обрушили на пылающие резер­вуары каскады воды. Одновременно защищались про­изводственные цехи и незагоревшиеся емкости с горю­чим, без которого завод не смог бы нормально рабо­тать и выполнять заказы фронта.

На тушении пожара, как всегда, отличился Георгий Тарвид. Внешне он совсем не походил на руководите­ля службы пожаротушения города. Маленький рост, тихий голос и постоянная добрая, даже застенчивая улыбка никак не ассоциировались с его опасной про­фессией. Но недаром ведь, желая подчеркнуть высо­кое профессиональное мастерство и фанатичную влюб­ленность в свое дело, о Тарвиде, шутя, говорили, что он родился «с пожарной каской на голове».

Восхождение Тарвида к вершинам тактического мас­терства тушения пожаров началось в начале 20-х годов. В приеме на учебу в единственное тогда в нашей стра­не учебное заведение, готовящее кадры пожарных,- Ленинградский пожарный техникум ему было реши­тельно отказано… из-за малого роста. Председатель при­емной комиссии - патриарх пожарного дела, автор учебника «Пожарная тактика» Н. П. Требезов посовето­вал маленькому абитуриенту: «Вам надо идти не в по­жарные, а в акробаты». Однако Тарвид не упал духом. Он проявил настойчивость и незаурядное упорство и все-таки добился допуска к экзаменам. Впоследствии он стал любимым учеником Требезова и талантливым продолжателем его дела. На пожарах маленький зас­тенчивый Тарвид преображался. Его черный плащ и по­серебренную блестящую каску видели всюду, где было наиболее опасно, где требовалось воодушевить бойцов личным примером. Тарвид был непревзойденным так­тиком, в этом искусстве он не имел себе равных среди пожарных Ленинграда. Его решения были безошибоч­ными, четкими и, пожалуй, можно сказать оптималь­ными, ибо всегда указывали кратчайший путь к ликви­дации пожара.

Резервуары с мазутом на заводе «Красный выборжец» Тарвид потушил, применив массированную пода­чу распыленной воды. Всего три отделения пожарных защитили от огня компактными струями огромные за­водские корпуса. Операция по ликвидации пожара про­ходила под непрерывным артиллерийским обстрелом противника. Трое пожарных были убиты осколками, многие получили ранения. Люди действовали бесстраш­но и умело, и это обеспечило быстрое тушение пожара.

Во время пожара на территории завода находился член Военного совета Балтийского флота Вербицкий, ви­девший, сколько усилий потребовалось от пожарных, чтобы отстоять от уничтожения огнем запасы горючего и производственные корпуса завода. От имени Воен­ного совета флота он наградил орденами группу особо отличившихся пожарных.

В результате анализа пожаров подполковник Кончаев пришел к убеждению, что фашистская авиараз­ведка установила поступление в город нефтепродук­тов и артиллерийский обстрел ведется по предприя­тиям с целью уничтожения запасов бензина и керосина, мазута и масел. Нефтепродукты для армии, флота и нужд промышленных и коммунальных предприятий по­ступали по трубопроводу, проложенному по дну Ладож­ского озера, а затем доставлялись в осажденный го­род железнодорожными цистернами. Напрашивался вывод, что очередные артиллерийские обстрелы надо ожидать там, где хранятся запасы нефтепродуктов.

Своими соображениями Кончаев поделился с на­чальником Управления пожарной охраны города пол­ковником М. К. Сериковым. И хотя Сериков возразил: «Твое дело, Кончаев, организовать хорошо тушение по­жаров, а не заниматься гаданием», - с утра 3 мая на предприятия решено было направить инспекторов для проверки состояния пожарной охраны.

Опасения Кончаева подтвердились. В 14 часов 6 ми­нут 3 мая из репродуктора раздался голос дежурного по штабу МПВО: «Внимание! Внимание! Воздушная тре­вога! Воздушная тревога! Противник начал артиллерий­ский обстрел города. Обстрелу подвергаются Москов­ский, Ленинский и частично Невский районы. Населе­нию укрыться». На центральный пункт пожарной связи города непрерывно поступали сообщения о разрывах снарядов на улицах, во дворах и в жилых домах. С наб­людательных пунктов, устроенных на крышах высоких зданий, докладывали о возникших пожарах. Пока это были отдельные, разрозненные очаги, для ликвидации которых требовалось не более одной-двух пожарных машин. В борьбу с огнем вступали формирования МПВО предприятий и жилых домов. Обстрел велся по очень обширной зоне, и пока трудно было определить, на какой объект города нацелил противник основной удар - тяжелые батареи орудий.

Но вот диспетчер взволнованно передал: «В 14 ча­сов 20 минут противник неожиданно перенес артиллерийский огонь на район нефтебазы «Красный нефтя­ник». Для жизни города нефтебаза представляла ог­ромную ценность. Ведь там сосредоточен основной запас нефтепродуктов, так необходимых городу, ар­мии, флоту. На нефтебазе около 50 наземных метал­лических резервуаров, часть из них замаскирована под жилые строения. Емкости с бензином, керосином, мас­лами и мазутом стоят тесно, разрывы между ними очень незначительные… Раздался голос Диспетчера: «Соеди­няю Вас с полковником Голубевым, он находится на нефтебазе». Кончаев по службе не подчинен замести­телю начальника Управления пожарной охраны города Сергею Гордеевичу Голубеву. Их в большой мере связывает не служебное положение, а долголетние дру­жеские отношения, взаимное уважение и большевист­ская преданность делу, которому они оба отдают се­бя без остатка.

Информация Голубева очень кратка: «База обстре­ливается снарядами крупного калибра. Снаряд попал в стоящую на путях цистерну с соляровым маслом, она полностью разрушена, масло воспламенилось. Дежур­ный караул пожарной охраны нефтебазы приступил к тушению пожара. Снаряды продолжают рваться на тер­ритории нефтебазы, один залетел в здание пожарного депо. Я сейчас…» На этих словах связь прервалась, чер­ная телефонная трубка молчала. Что там произошло?! В голову приходили самые страшные предположения. Как можно быстрее туда, на нефтебазу.

Оперативнаягруппа и начальник штаба уже готовы к выезду. Как и все пожарные города, Кончаев пос­тоянно находится на казарменном положении, без пра­ва отлучки к семье. Служебный кабинет, он же спальня, с раскладушкой и тощим матрасиком, на котором урыв­ками удается поспать 3-4 часа в сутки. Все, что тре­буется для выезда на пожары, здесь, под рукой: ви­давший виды старенький перкалевый плащ, каска, широ­кий пояс с пристегнутым топориком, резиновые сапоги, электрический фонарь.

Выбегая к машине, Кончаев слышит, как диспетчер пожарной охраны по селекторной связи передает: «По­жару на нефтебазе «Красный нефтяник» объявлен номер четыре». Четвертый номер пожара - это зна­чит сбор по тревоге всех пожарных частей города.

С мчащейся по пустынным улицам машины хорошо просматривается видневшееся вдали дымное облако, тя­жело нависшее над южной частью города. Слышны глухие разрывы снарядов. На безлюдном Литовском проспекте оперативная машина обгоняет следующие на пожар части. По мере того, как все ближе и бли­же становился пожар, как неумолимо грозно росло в чистом весеннем небе копотное облако дыма, мысль Кончаева все более сосредоточивалась на предстоящем бое с огнем.

Трудно было заранее предугадать, какой характер примет пожар на «Красном нефтянике». Ясно одно: враг будет стремиться артиллерийским огнем вывести нефтебазу из строя, чтобы лишить Ленинград запасов горючего. Если Голубев в строю, то Кончаев твердо уверен в том, что катастрофы на нефтебазе не будет. Но что с ним? Почему так неожиданно прервался те­лефонный разговор?

Кончаев хорошо знал расположение на территории нефтебазы емкостей и установок и надеялся быстро сориентироваться в сложившейся обстановке. Но когда он прибыл на нефтебазу, перед ним расстилалась сплошная мгла. На какое-то мгновение порыв ветра разорвал плотную завесу дыма, и тогда Кончаев уви­дел группу резервуаров с маслами и мазутом. Два ре­зервуара были сильно повреждены, почти разрушены, через пробоины их стенок вырывались потоки горящей жидкости. Воспламенившиеся масло и мазут растека­лись по земле клокочущим огненным потоком. Ветер гнал полыхающую массу в сторону резервуаров с ке­росином и бензином. Горючее, попадающее в зону действия потока, мгновенно вспыхивало исгорало ос­лепительным пламенем. Тяжелый, грифельно-черный маслянистый чад стелился по земле, спиралями подни­маясь в голубое небо. Копоть черным дождем сыпа­лась на землю. В дымном облаке померк свет солн­ца, диск его светился тускло-красным, почти кровавым цветом. Над всей нефтебазой грохотали взрывы артил­лерийских снарядов, дымная масса озарялась споло­хами огня.

К остановившимся у ворот нефтебазы машинам ско­рой помощи уже несли раненых пожарных, попавших под артиллерийский обстрел. Это были хорошо знако­мые Кончаеву бойцы 26-й городской пожарной части. По их словам, основная борьба с огнем идет в глу­бине территории, где пожарные вместе с рабочими и инженерами нефтебазы пытаются отстоять основной резервуарный парк с керосином и бензином. «А Голу­бев?- спросил Кончаев,- что с ним?» Раненый боец не успел ответить, как прямо перед ними неожиданно вы­росли из дымной мглы два человека. В них он узнал главного инженера нефтебазы Сорокина и подпол­ковника Голубева. Как всегда, он был одет в неизмен­ный кожаный плащ, с которым не расставался на по­жарах ни зимой, ни летом. Вполушутку-вполусерьез Голубев не раз говорил, что серая каска и кожаный плащ со следами огня и воды - его талисманы, при­носящие ему счастье в схватках с пожарами. Вот и се­годня он чудом избежал гибели. Когда начался артил­лерийский обстрел, подполковник находился на наблю­дательной вышке нефтебазы. Снаряд попал прямо в вышку и разбил ее. Голубев же отделался лишь лег­кой контузией и сумел самостоятельно выбраться из- под обломков вышки. Талисман, конечно, талисманом. Но какова была бы доля везения, если бы за плеча­ми Голубева не было почти тридцати лет огненных битв, если бы не изучил он досконально пожарное де­ло, если бы не сумел сохранять поразительного хлад­нокровия в невероятно сложных ситуациях.

Во время обстрела Голубев принял руководство ту­шением пожара на себя. По его оценке, положение на нефтебазе очень серьезное. Хотя горение мазута в цистерне на железнодорожных путях удалось ликви­дировать, от попадания снарядов воспламенились ма­зутная, и масляная группы резервуаров. Самое опасное теперь - угроза распространения пожара на резервуа­ры с керосином и бензином. Около них находятся 26-я пожарная часть, пожарная команда нефтебазы и курсанты пожарно-технической школы. Они сдержива­ют огонь. Но людям работать со стволами на боевых позициях очень трудно: высокая температура, едкий и густой дым, есть раненые и контуженые, многие бой­цы получили ожоги. С боевых позиций сняты только тяжелораненые, остальные пока держатся. Но обста­новка все время меняется, невозможно предугадать, куда полетит очередной снаряд. Заканчивая разговор, Голубев взволнованно сообщает: «Горящим потоком мазута отрезана одна пожарная машина с курсантами пожарно-технической школы. Надо срочно выручать людей, иначе погибнут в огне». Он поручает Кончаеву взять первую же прибывшую из города пожарную ма­шину и прежде всего заняться спасением курсантов. Кроме того, часть пожарных машин Кончаеву необхо­димо направить на защиту резервуаров с керосином и бензином, а силами остальных машин нужно ликви­дировать горение мазута и масел в поврежденных ре­зервуарах. Одновременно следует что-то предпринять, чтобы не допустить дальнейшего растекания горящей жидкости по территории нефтебазыи попадания ее в подземную канализацию и в Обводной канал.

С первыми пожарными автонасосами и автоцистер­нами на нефтебазу прибывают и самые опытные спе­циалисты тушения пожаров: Георгий Тарвид, Семен Каляев, Николай Иванов, Павел Артамонов, Леонид Ювонен, Иван Шульгин, Владимир Дехтярев. Последне­му Кончаев поручает выполнять обязанности началь­ника штаба пожаротушения. Сам же он возглавил группу по спасению курсантов. План уже ясен: надо на автонасосе быстро пройти задымленную зону, затем проскочить на высокой скорости мимо горящих резер­вуаров и выйти строго к пожарному пирсу, где в ог­ненном кольце оказался боевой расчет курсантов. Выз­волив их из беды, придется возвращаться тем же пу­тем. Риск большой, но иного выхода нет. Спасательная группа на автонасосе уже была готова двинуться на по­мощь попавшим в беду товарищам, как появились кур­санты. Они сами смогли выбраться из огненного плена. «Все в порядке,- докладывает начальник школы Нико­лай Иванов.- Люди выведены. Машина в безопасной зоне». Он помогает идти шоферу пожарной машины Николаю Прохорову. Вид Прохорова страшен: весь в копоти, обожженное лицо залито кровью, безжизненно висит перебитая осколком левая рука. Раненого немед­ленно отправили в госпиталь. Иванов и курсанты сразу же заняли места на боевых позициях и продолжали работать до ликвидации пожара.

Уже после пожара Иванов скупо поведал Кончаеву, как им удалось спастись. Разлившаяся по пруду горя­щая жидкость вплотную подступила к установленному на пирсе автонасосу. Температура была столь высокой, что краска на машине пожухла и осыпалась. Огонь отрезал единственный путь отступления - мост через канаву. Люди и техника очутились на маленьком ост­ровке среди бушующего моря пламени. Казалось, вы­хода нет. Но не растерялся шофер насоса. Он сумел преодолеть боль в раненой руке, быстро вскочил в кабину, усадил людей и с присоединенными пожарны­ми рукавами рванулся сквозь огонь и дым.

В этот день курсантам еще не раз пришлось ока­зываться в самых критических ситуациях. Им поручает­ся со стволами пробиться к горящим резервуарам с маслом. Они уже были близки к успеху, когда на их позиции разорвался снаряд крупного калибра. Оскол­ками тяжело ранило Дмитрия Маслова и Таисию Бутареву. Многие получили контузии и ранения, но до кон­ца оставались на своих боевых позициях.

Поднявшееся над нефтебазой облако дыма, как всегда, явилось хорошим ориентиром для артиллерий­ского обстрела. Тяжелые немецкие орудия методично, снаряд за снарядом, бомбардировали место пожара. В районе нефтебазы появился немецкий самолет-кор­ректировщик.

Под непрекращающимся артиллерийским огнем, среди удушливого дыма, в потоках раскаленного воз­духа пожарным приходилось вести боевое разверты­вание, сдерживать лавину огня, угрожающего резервуа­рам с бензином. Этот участок тушения пожара воз­главил Кончаев. Тарвид вел наступление на горящие резервуары с маслом и мазутом. Под руководством Каляева и Ювонена сооружались земляные перемычки, позволяющие перекрыть путь пылающим потокам раз­лившихся нефтепродуктов.

Общую координацию действий всех боевых участ­ков и пожарных подразделений осуществлял Голубев. Ему еще раз пришлось испытать судьбу: разорвавшим­ся снарядом был убит стоявший рядом с ним главный инженер нефтебазы Сорокин, Голубев остался невре­димым. Только полы его кожаного плаща стали как реше­то, а на каске появилась еще одна вмятина от оскол­ков снаряда.

Пожар можно было бы потушить гораздо быстрее, ес­ли бы пожарные подразделения города имели порош­ки для получения пены. Но порошки уже давно стали в Ленинграде сверхдефицитным средством. Приходи­лось рассчитывать только на воду. А прокладка рукав­ных линий от пожарных машин к исходным позициям стоила ствольщикам, неимоверного труда. Пеньковая ткань рукавов легко рассекалась осколками снарядов, быстро загоралась от раскаленной земли. Рукавные ли­нии и разветвления тонули в жидком месиве из грязи и мазута. Приходилось снова и снова восстанавливать поврежденные рукава, перетаскивать на себе тяжелые рукавные линии.

Особенно невыносимо становилось, когда вихревые потоки раскаленного воздуха и тяжелый смрадный дым опускались ближе к земле, обволакивая пожарных удуш­ливой атмосферой, в которой каждый глоток воздуха обжигал горло и легкие. Голоса рядом стоящего невоз­можно было услышать в гуле пожара, клокотании го­рящих нефтепродуктов, грохоте разрывов артиллерий­ских снарядов. Покрытые копотью, израненные, с обож­женными лицами ствольщики-пожарные и офицеры второй боевой линии непрерывно обливали водой стволь­щиков первой линии - только так можно было вести наступление на огонь. Вода спасала жизнь людям, она же была тем единственным оружием пожарных, с по­мощью которого они вели беспримерную битву со стихией. Люди, целиком отдавшиеся борьбе с огнем, уже не ощущали той опасности, которой ежесекундно подвергались. Даже раненые и обожженные не ухо­дили с поля боя, стремясь, чем можно, помочь това­рищам. Истекая кровью, до конца операции держал в руках ствол пожарный Сергей Шкарин. Так же по­ступали многие офицеры и рядовые, рабочие и служа­щие нефтебазы.

Чтобы предохранить людей от ожогов и тепловой радиации, использовали в качестве щитов все, что было под рукой: доски, фанерные листы, санитарные и строи­тельные носилки. Прикрываясь ими, ствольщики удер­живались на боевых позициях, сбивали пламя, продви­гались вперед.

Время приближалось к 4 часам дня, когда пришлось выдержать новый натиск пожара. Попавший в резер­вуар с бензином снаряд, разорвавшись, разбил его. Бензин моментально вспыхнул. Огонь мог перебро­ситься на стоящие рядом емкости. К счастью, в раз­битом резервуаре находилось мало бензина и разлива его по территории не произошло. Пламя, поднимаясь со дна резервуара, огненным парусом устремилось вверх. В распоряжение Кончаева были брошены все находящиеся в резерве пожарные машины. Вокруг горящего резервуара ствольщики образовали водяную завесу, как щитом закрыв ею соседние емкости с бен­зином. Но в поврежденном снарядом резервуаре по-прежнему полыхало пламя. Неизвестно, чем могло бы все это кончиться, если бы не командир отделения 8-й городской пожарной части Николай Бусов. Он под при­крытием водяных струй поднялся на крышу горящего резервуара, через пролом спустился по спасательной веревке внутрь его и, умело маневрируя стволом, по­тушил огонь.

Угрозу бензиновым резервуарам удалось предот­вратить. Но в 16 часов 32 минуты обстановка на пожа­ре еще более осложнилась. Противник усилил артил­лерийский обстрел. С минуты на минуту могли возник­нуть новые очаги горения. Вот тогда в полной мере проявилась решительность начальника Управления по­жарной охраны города полковника Серикова. Он уста­навливает связь с Управлением внутренних дел, воин­скими частями и настаивает на усилении мер подавле­ния огня фашистской артиллерии. Настойчивость Се­рикова дала результаты. Вскоре орудия наших батарей заставили замолчать вражескую артиллерию.

Пожар полыхал на площади более 6 тысяч квадрат­ных метров. Его окружили со всех сторон мощными стволами. Генеральная атака на огонь началась. Он стал отступать. Были подавлены все очаги горения на земле, а затем воду обрушили на горящие резервуары с мас­лом и мазутом.

После ликвидации всех очагов горения некоторые боевые расчеты были оставлены для охлаждения про­должающего кипеть в резервуарах масла. Освобож­дающиеся подразделения немедленно отправлялись в части.

Вся операция по тушению гигантского пожара, ос­ложненная артобстрелом (120 снарядов за 3 часа), бы­ла завершена в рекордно короткие сроки. Дорогой ценой досталась победа - пожарные понесли большие потери в людях и технике. Но от огня удалось отсто­ять все основные запасы горючего. Спасено было бо­лее 10 тысяч тонн ценнейшего топлива, без которого не мог обойтись фронт. А до конца войны было еще далеко. И пожарных Ленинграда ожидали новые бои с огнем.

В памяти Кончаева их было много, может быть, да­же слишком много - больших и малых, но всегда очень трудных боев с огнем.

Обгоревшие, разрушенные дома, обезлюдевшие и притихшие улицы, по которым возвращалась с нефте­базы оперативная машина, напомнили Кончаеву о не­давно пережитых днях и месяцах, полных тяжелых испы­таний и тревог.

Вот по этой же дороге мчался он 8 сентября 1941 г. на первый военный пожар, возникший в результате массированного налета фашистской авиации. С тех пор прошло уже более двух лет, на его счету не одна по­беда над огнем в осажденном городе, а тот первый пожар он не может вычеркнуть из памяти.

Горели тогда Бадаевские продовольственные скла­ды, где в деревянных зданиях хранились значительные запасы продуктов. Фашистские самолеты сбросили на склады и прилегающие строения тысячи зажигательных бомб. Использовались главным образом электронно-зажигательные бомбы. Весили они немного - килограмм-полтора, но при разрыве и горении создавали очень высокую температуру (1200-1400 градусов), при которой воспламенялось не только дерево, но и дру­гие горючие материалы. Пожар охватил продовольст­венные склады, холодильники, склады сырья маслоза­вода, постройки коксогазового и мыловаренного заводов и свыше 70 строений, расположенных на большой пло­щади. Около 5 часов длилась борьба с огнем. Воздушные пираты несколько раз возобновляли бомбардировку, с бреющего полета обстреливали бойцов из пулеметов. Распространение огня на соседние строения пожарные предотвратили, но спасти продовольственные склады не удалось. Это была тяжелая потеря для населения осажденного города.

Для ленинградцев и для личного состава пожарной охраны наступила пора испытаний. Многочисленные по­жары выматывали силы. Бомбардировки продолжались непрерывно в течение 4 месяцев. За это время про­тивник совершил 287 воздушных налетов и сбросил на город тысячи зажигательных и фугасных бомб. В ре­зультате только воздушных налетов в городе вспыхну­ло около 15 тысяч пожаров, из них большинство (86 процентов) было ликвидировано самим населением и местными формированиями противопожарной обороны.

Однако некоторые пожары, возникшие в результате бомбардировок, применения зажигательных авиабомб и термитных снарядов, приняли крупные размеры и потребовали для ликвидации громадных усилий городских и объектовых пожарных частей.

Памятной для ленинградцев и очень тяжелой для пожарной охраны города оказалась ночь с 11 на 12 сентября 1941 г., когда мишенью немецко-фашистских стервятников стали одновременно девять районов Ленинграда: Кировский, Октябрьский, Свердловский, Ле­нинский, Красногвардейский, Московский, Дзержин­ский, Василеостровский и Фрунзенский. В этих районах проживала значительная, если не большая, часть 2,5-мил­лионного населения блокированного города.

Немецкая авиация несла разрушение и смерть. Бом­бардировке подвергалось все: жилые дома и больни­цы, школы и детские сады, театры и музеи, культур­ная значимость которых имеет мировое значение. Так гитлеровские варвары на практике осуществляли человеконенавистническую идею фюрера стереть Ле­нинград с лица земли. О ней станет известно позже, во время Нюрнбергского процесса, когда будет огла­шена секретная директива германского военно-мор­ского штаба от 22 сентября 1941 г. «О будущности го­рода Петербурга». В директиве говорилось: «После по­ражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населен­ного пункта… Предположено тесно блокировать город и путем обстрела из артиллерии всех калибров и бес­прерывной бомбежки с воздуха сровнять его с зем­лей».

Пронзительным воем падающих бомб, громом ору­дийных залпов, зловещим заревом пожарищ наполни­лись сентябрьские ночи Ленинграда. Объектом ожесто­ченного налета в ночь на 12 сентября стали также вся территория Морского порта - пирсы, пристани, скла­ды, бараки - и окружающие порт предприятия. Сна­чала воздушные пираты сбросили фугасные бомбы, а затем огненным дождем посыпались зажигательные, от которых возникли сотни очагов пожаров на крышах, чердаках, лестницах, в подвалах полуразрушенных зда­ний. Изолированные очаги горения быстро разраста­лись, пламя забушевало на обширной площади порта, охватив 508 различных строений и сооружений.

В эту грозную, полыхающую зарницами взрывов ночь пожарные города одновременно тушили много­численные пожары на промышленных предприятиях, в вольницах и госпиталях, музеях, жилых домах централь­ной части города.

На тушение пожара в Морском порту пришлось бросить резервную пожарную технику, мобилизовать тех, кто мог работать со стволом, пожарные форми­рования МПВО ряда предприятий. Сюда были посла­ны 41 автонасос, 13 автоцистерн, 3 мощных морских пожарных катера, механические лестницы й машины специальных служб; 500 пожарных встали на защиту порта, введя в бой более 100 водяных стволов. Само­леты противника непрерывно бомбили порт, на брею­щем полете обстреливали всю его территорию, ста­раясь воспрепятствовать тушению пожара. На помощь пожарным пришли четыре роты комсомольского про­тивопожарного полка, формирования МПВО, рабочие и служащие порта и соседних предприятий.

Коммунисты и комсомольцы находились на самых решающих и опасных участках, показывая пример вы­полнения служебного долга. Помощник командира от­деления А. Вавилов со стволом пробился сквозь сте­ну огня и дыма к резервуару с бензином и, охлаждая его, предотвратил взрыв. Примеры мужества и бес­страшия показали в тот день командиры и бойцы С. Воскобойников, В. Чугин, А. Агеев, А. Воронихин, С. Сте­панов, Г. Шубин, М. Николаев и многие другие. Туше­ние пожара длилось 6 часов и завершилось только к утру 12 сентября.

С памятных сполохов сентябрьских пожаров начались ночи и дни непрерывных тревог, налетов вражеской авиации, артиллерийской канонады. Немецко-фашист­ские полчища, встречая ожесточенное сопротивление войск Ленинградского фронта, все еще пытались про­рваться в Ленинград. Город жил суровой прифронто­вой жизнью. 500 тысяч ленинградцев ежедневно строи­ли оборонительные укрепления. Днем и ночью на предприятиях города ковалось оружие для фронта. Было сформировано 10 дивизий народного ополчения. Делалось все возможное, чтобы не пропустить врага в колыбель революции.

Наступательные силы немецко-фашистских полчищ были в значительной мере уже подорваны войсками Красной Армии во время изматывающих боев у Луги и на дальних подступах к городу. Концентрированная оборона Ленинграда стала непреодолимой стеной для гитлеровцев. Тогда враг сделал ставку на моральное подавление защитников и мирных жителей города, уси­лив налеты с воздуха и систематические обстрелы всей его территории. Обычно фашистские самолеты атако­вали город с юга и востока, налетая группами от трех до пятнадцати боевых машин. В отдельные дни числен­ность самолетов, пытающихся прорваться к городским кварталам, достигала восьмидесяти. На их пути вставал плотный огонь зенитных батарей. В город удавалось прорваться в большинстве случаев лишь единичным са­молетам. Да и те нередко сбрасывали бомбы беспо­рядочно, стремясь поскорее избавиться от опасного груза и уйти из зоны действия сил противовоздушной обороны города. Воздушные атаки противник, как пра­вило, проводил вечером и ночью, часто используя для повышения прицельности и эффективности бомбарди­ровок осветительные средства - светящиеся авиабом­бы на парашютах. Налеты с воздуха часто сопровож­дались артиллерийским обстрелом, нейтрализовать ко­торый батареям Ленинграда было очень трудно. В ре­зультате попадания авиационных бомб и взрывов ар­тиллерийских снарядов здания получали повреждения, рушились, под обломками стен и перекрытий неред­ко оставались люди, которым требовалась немедлен­ная, помощь. Пожары возникали как от взрывов фугас­ных бомб, снарядов, так и от действия зажигательных бомб, особенно когда они сбрасывались на уже пов­режденные взрывами дома. Тушение пожаров в усло­виях воздушных налетов и под обстрелом противника требовало от пожарных большого мужества.

Работа пожарного подразделения на крыше здания. Справа — Д. Шостакович

Свято соблюдалось основное правило, ставшее как бы законом для каждого пожарного,- тушить пожа­ры в любых условиях - при бомбардировках и обстре­лах, днем и ночью. Когда по сигналу тревоги жители города укрывались в убежищах, пожарные начинали свою опасную работу. За все годы блокады, во время самых ожесточенных налетов вражеской авиации и ар­тиллерийских обстрелов не было ни одного случая, когда бы пожарные уклонились от борьбы с пожарами, отступили с боевых позиций, ушли в укрытие, если людям грозила опасность. Они погибали в жестоких схватках с огнем, оказывались жертвами обвалов и об­рушений, умирали от ран и чудовищных ожогов. Но ос­тавшиеся в живых их товарищи продолжали священное дело - дело спасения Ленинграда.

Оперативная обстановка в условиях осажденного го­рода складывалась по-разному. Очень тяжелыми, тра­гичными были пожары в лечебных учреждениях, в ко­торых находились тысячи раненых и больных. Госпи­тали и больницы Ленинграда имели опознавательные знаки Красного Креста, но это не останавливало фашис­тов, намеренно сбрасывающих на них свой смертоносный груз.

В памяти Кончаева, подобно незаживающей ране, навсегда остался пожар в госпитале, что располагался в доме № 50 на Суворовском проспекте. Он под­вергся особо изуверской и беспощадной бомбардиров­ке. Это произошло днем 19 сентября. Немецкий са­молет с прицельного пикирования сбросил на госпи­таль, в котором находилось около 1000 раненых бой­цов Красной Армии, сразу три крупнокалиберные фу­гасные бомбы. От сильного бомбового удара пятиэтаж­ное кирпичное здание госпиталя рас кололось на не­сколько частей, обрушились внутренние лестницы, про­изошел обвал трех кирпичных стен. Часть раненых вмес­те с обрушившимися стенами выбросило из помеще­ний во двор и навсегда похоронило под обломками. На тех, кто остался в палатах, посыпались штукатурка, камни, искореженные балки и обломки досок пере­крытий. Крики ужаса и предсмертные стоны сотен лю­дей леденили кровь. Не успела осесть поднятая взры­вом туча пыли, как на всех этажах здания возникли многочисленные пожары от замыкания электрических проводов и разрушенных топящихся печей. Через зия­ющие проломы пламя и дым проникали в палаты.

Полуразрушенный остов здания госпиталя, напол­ненный деревянными обломками междуэтажных пере­крытий, в считанные минуты превратился в гигантский костер, в котором заживо сгорели сотни прикованных к больничным койкам людей. Кто-то пытался доползти до окон, проломов в стенах и падал вниз с высоты нескольких этажей.

Огонь быстро вершил свое дело. Взрывная волна выбила оконные стекла вместе с переплетами, и обра­зовавшаяся сильная тяга способствовала быстрому рас­пространению пожара. Когда прибыли основные силы пожарных, большая половина пятиэтажного здания ока­залась охваченной пламенем. Едкий, густой дым запол­нил все помещения.

Пожарные по автолестницам стали немедленно спа­сать еще уцелевших раненых с четвертого и пятого этажей. В довершение бедствия в водопроводе не ока­залось воды: взрывами фугасных бомб были разбиты улицы и выведена из строя водопроводная магистраль. Воду пришлось подавать по пожарным рукавам с гид­рантов, расположенных очень далеко. Ее сначала пе­рекачивали в большую воронку от разорвавшегося сна­ряда, а уже оттуда пожарные машины подавали на ту­шение пожара. В течение первых 30 минут был вве­ден в действие 31 ствол. Но ярость огня быстро ус­мирить не удалось, языки пламени выбивались сквозь окна. Они угрожали соседнему дому, в котором уже вспыхнули переплеты окон, задымился карниз крыши. Локализовать пожарудалось незадолго до наступле­ния темноты. Наиболее трудная задача была выполне­на командирами и бойцами городских пожарных час­тей Н Семеновым, П. Вилунасом, Н. Васильевым. Они проникли в горящие, задымленные помещения и на ру­ках вынесли часть раненых, потерявших сознание иобожженных. В результате варварского налета погиб­ли 600 раненых бойцов, врачей, медсестер.

В этот страшный день в городе шесть раз объяв­лялась воздушная тревога. Авиация противника сбро­сила на город 528 фугасных и 1435 зажигательных бомб, от действия которых в разных районах возникло 89 крупных пожаров.

Во время бомбардировки и возникшего затем по­жара в госпитале на набережной Фонтанки, дом № 160, пожарные 3-й городской пожарной части вы несли из горящих палат 22 тяжелораненых фронтовика. Спаса­нием людей руководил начальник части И. Баранов­ский. В другом госпитале пожарные этой же части во главе с младшим лейтенантом Н. Сусловым спасли от гибели в огне 102 раненых. В районе Дворцовой набе­режной от прямого попадания фугасной бомбы под об­ломками дома оказались погребенными люди. Пожар­ные 2-й городской пожарной части, руководимые на­чальником команды О. Дикельсоном, проникли в полу­разрушенный подвал испасли 15 человек.

В доме № 4 по Щепяному переулку взрыв бомбы засыпал вход в помещение, в котором находились дети и женщины. Стены дома могли вот-вот обрушиться. Начальник районного управления пожарной охраны Н. Суслов с группой пожарных отыскали в развалинах убежища и спасли от гибели 30 человек.

Оказывая помощь находящимся в беде, сами пожар­ные нередко погибали от бомб, снарядов и обвалов поврежденных бомбардировками зданий. Так произош­ло 8 ноября 1941 г. при ликвидации пожара в госпи­тале, размещавшемся в доме № 19 по Обводному каналу. Пожарные вели работу по тушению пожара и спасанию людей в сильно пострадавшем от взрыва фугасной бомбы здании. Тяжелое междуэтажное пе­рекрытие рухнуло, похоронив под обломками пятерых пожарных, девять получили тяжелые ранения.

Во время воздушного налета в большом пятиэтаж­ном доме на Боровой улице разорвались три фугас­ные бомбы. В разбитом доме возник пожар, огонь перешел на соседние дома, создалась угроза уничто­жения всего квартала. Пожар быстро локализовали, но оказалось, что в подвалах разрушенных домов оста­лись люди. С огромными трудностями, через горы кирпичей и обломков пожарные все глубже и глубже проникали в разрушенные здания, чтобы вывести из подвалов беспомощных стариков, женщин и детей. Осталось спасти еще несколько человек, стоны которых доносились из наиболее разрушенной части дома. Когда помощь людям уже была оказана, рухнула поврежден­ная взрывом наружная стена, похоронив под обломками 17 пожарных.

В октябре-ноябре 1941 г. целью налетов с воз­духа стали промышленные предприятия, в том числе фабрики, занятые выпуском текстиля, обуви, одежды, пищевых продуктов. В большинстве случаев на про­мышленные объекты сбрасывались тяжелые фугасные бомбы. Многие из них имели замедленное действие и взрывались, когда начинались восстановительные ра­боты.

Одним из самых тяжелых пожаров на производстве, вызванных действиями вражеской авиации, был пожар 28 сентября на заводе имени Я. М. Свердлова. Завод был буквально засыпан зажигательными бомбами. За­горания одновременно возникли в десятках мест. Толь­ко пожарные приступили к тушению пожара, как после­довала повторная атака с воздуха. Фугасные бомбы, сброшенные в очаги пожаров, разметали горящие кон­струкции по всему заводу. Взрывом бомбы был выве­ден из строя пожарный автонасос, убиты и тяжело ра­нены 8 пожарных. Территория, охваченная огнем, бы­ла столь обширной, что даже мощные водяные ство­лы не могли перекрыть фронт пламени. Борьба со сти­хией длилась 7 часов. Пожар был подавлен 44 мощ­ными водяными струями, поданными от 17 пожарных насосов и пожарного парохода «Кириллов».

Откровенно варварский характер носили бомбар­дировки с использованием комбинированных фугасно- зажигательных бомб, рассчитанных на поражение взрывом людей и одновременное действие зажигатель­ного заряда. Такие три бомбы были сброшены на тек­стильную фабрику имени 1 Мая. Бомбы, весящие до 100 килограммов каждая, одновременно попали в про­изводственный пятиэтажный корпус большой площади. При их взрыве произошло загорание красителя и раз­брасывание горючей смеси. В здании сразу же обра­зовалось три интенсивных очага горения. Огонь быстро распространился по чердаку, пятому и четвертому этажам. Высокая температура, густой удушливый дым не дали возможности противопожарному формированию МПВО фабрики ликвидировать или хотя бы локализо­вать пожар. Неэффективной оказалась в условиях быст­рого развития пожара и спринклерная установка, кото­рой был оборудован производственный корпус. Под дей­ствием высокой температуры вскрылись сразу все спринклерные головки. Их было более 300, и потребовался колоссальный расход воды, на который система не была рассчитана. Чтобы спасти фабрику, пожарные решили затопить водой весь третий этаж, создав таким обра­зом водяной экран. Благодаря смелому решению по­жар удалось ограничить в пределах двух верхних эта­жей и сохранить на нижних этажах все оборудование и станки. Для выполнения этой операции пожарные подали 58 водяных стволов.

Для пожарных Ленинграда первые месяцы войны были суровой школой проверки своего профессиональ­ного мастерства. Даже в самые напряженные дни воз­душных налетов немецко-фашистской авиации дейст­вия пожарных частей по ликвидации пожаров детально анализировались, скрупулезно выявлялись обстоятель­ства, положительно или отрицательно повлиявшие на их тушение. Работа каждого подразделения оценивалась руководителями пожаротушения, назывались конкрет­ные лица, проявившие мужество в боях с огнем. И это укрепляло дух людей.

В процессе борьбы с крупными пожарами, вызы­ваемыми ударами с воздуха и артиллерийскими обстре­лами, вырабатывались и успешно применялись новые методы использования пожарной техники и тактичес­кие приемы тушения пожаров. Боевую технику теперь укрывали в безопасных местах, одновременно с основ­ными рукавными магистралями прокладывали парал­лельно и резервные, ствольщики на позициях работали из укрытий, широко использовались спасательные ве­ревки и кресла для спасания людей с верхних этажей зданий. В Колпино для создания противопожарных раз­рывов и сноса легкогорючих строений нередко приме­нялись боевые танки. Подлинными мастерами огненных битв, в совершенстве овладевшими методами тушения пожаров в чрезвычайно сложных условиях осажденного города, стали Георгий Куликов, Михаил Юскин, Леонид Ювонен, Николай Юшков, Борис Корниченко, Влади­мир Мялло, Сергей Черкасов, Михаил Данилов, Семен Каляев, Сергей Вязовкин, Владимир Класс. Благодаря их мужеству и мастерству удалось спасти сотни людей, сохранить жилища, заводы и фабрики, госпитали и боль­ницы, ценнейшие архитектурные памятники Ленинграда.

Бойцы научились заменять друг друга в бою с ог­нем. Одним из первых так поступил шофер В. Я. Го­рин. Когда на соседнем автонасосе ранило осколком снаряда водителя, Горин стал обслуживать его и свою пожарные машины до конца пожара. С этого време­ни стало правилом, что один водитель должен уметь в сложной обстановке работать одновременно на двух пожарных машинах.

Сложность работы пожарных при артиллерийском обстреле и при ликвидации очагов горения в обрушив­шихся и поврежденных взрывами зданиях вызвала к жизни создание особых - штурмовых - подразделе­ний, которым доверялось выполнение на пожарах са­мых трудных и опасных операций. В частях эти штур­мовые подразделения получили названия головных от­делений. Принадлежать к головному отделению - осо­бая честь, оказываемая наиболее опытным и закален­ным пожарным. В инструкции по работе головных от­делений указывалось, что «они вызываются на все очаги серьезных пожаров для нанесения решительных ударов, после чего отделения могут быть отправлены в распоряжение части. Вызов головного отделения на по­жар может быть сделан в любое время суток». Штур­мовые отделения отлично показали себя на многих по­жарах.

Большая роль в усилении противопожарной защиты города принадлежала инспекторскому составу Государ­ственного пожарного надзора, который в то трудное время возглавлял инженер Владимир Румянцев. С пер­вых дней войны в городе развернулась работа по ак­тивному привлечению к борьбе с пожарами населения, рабочих и служащих предприятий и учреждений. Она приняла широкий, всенародный характер. Каждый со­ветский гражданин стремился внести свою долю в об­щее дело защиты Родины, защиты города Ленина.

Население освобождало от хлама и мусора чердач­ные помещения, коридоры верхних этажей, лестничные клетки, чуланы и сараи. Сгораемая засыпка чердачных помещений (опилки, торф) заменялась несгораемой, а если этого нельзя было сделать, покрывалась слоем песка. На крышах, чердаках и верхних этажах зданий устанавливались бочки с водой, ящики и мешки с пес­ком. В квартирах верхних этажей в ваннах, тазах, вед­рах создавался запас воды.

Расчищались территории и дворы промышленных предприятий, учреждений и жилых домов, освобожда­лись проезды к зданиям, обеспечивались противопо­жарные разрывы. Все это помогало ограничить распро­странение огня и тем самым облегчало работу пожар­ных команд. Для вооружения противопожарных фор­мирований были изготовлены тысячи огнетушителей и гидропультов, сотни тысяч ведер, бочек, лопат, топо­ров, ломов, ящиков для песка, приставных лестниц, клещей для захвата и сбрасывания зажигательных авиа­бомб. Были выпущены массовыми тиражами брошюры, памятки, плакаты о правилах поведения населения при воздушных налетах. Сотни тысяч жителей Ленинграда вступили в добровольные пожарные команды. Все это не замедлило сказаться. Во время воздушных налетов врага не только бойцы профессиональных пожарных команд, но и гражданское население успешно тушило зажигательные бомбы, предотвращая сотни пожаров.

Во второй половине сентября битва на подступах к городу стала затихать. Но гитлеровцы не отказались от своего плана, и, захватив Пушкин, Петергоф, Стрель­ну, снова упорно рвались к городу, бои шли у Пулковских высот. В начале октября наступление немецких войск под Ленинградом практически было приостановлено. В свод­ке Совинформбюро от 9 октября 1941 г. сообщалось, что за последние дни враг не продвинулся к городу ни на шаг. Будучи уже не в силах прорвать оборону войск Ле­нинградского фронта, он усилил бомбардировки с воздуха и обстрел города. Не было ни дня без тяжелых по­жаров. В труднейшие месяцы массовых воздушных атак на Ленинград в результате налетов авиации и артилле­рийских обстрелов в городе возникло 1739 пожаров, не считая мелких очагов и отдельных загораний, ликви­дированных пожарными формированиями МПВО, рабо­чими и служащими предприятий, самим населением города.

Но как бы ни были трудны и тревожны осенние дни 1941 г., все это было лишь началом жесточайших ис­пытаний для защитников и мирного населения города. С каждым днем холодной осени таяли запасы продо­вольствия, пустели полки магазинов, скуднее станови­лось питание в столовых, не было топлива. Кольцо блокады замкнулось. Положение Ленинграда, отрезан­ного от всей страны, стало исключительно тяжелым. В декабре 1941 г. в городе начался голод. Закрылись все магазины, только в булочных, пустых и темных, можно было получить 125 граммов хлеба в день - ми­нимальную норму, установленную для жителей города. Страшные болезни - цинга, пеллагра, кровавый понос, алиментарная дистрофия - обрушились на Ленин­град. Вместе со всеми голодали и работники пожарной охраны. Они, как и рабочие, получали в день 250 грам­мов черного, пропитанного влагой хлеба и сверх того 50 граммов крупы и 20 граммов масла. Этим исчерпы­вался суточный рацион людей, которым надо было вы­полнять тяжелейшую работу: тушить пожары, разбирать завалы, спасать людей.

Зима принесла жесточайшие морозы. На засне­женных улицах и проспектах блокадного Ленинграда, подобно темным айсбергам, угрюмо высились покры­тые инеем, обледенелые дома. Не было топлива, не работали электростанции. Даже серый зимний свет не проникал через наглухо забитые обломками досок, фа­нерой или завешенные одеялами окна.

Особенно запомнился Кончаеву холодный зимний день, когда привез он в давно не топленные, насквозь промерзшие казармы с трудом добытую хвойную нас­тойку. На железных койках неподвижно лежали исто­щенные, измученные голодом и болезнями люди. Сов­сем недавно он вместе с ними вел схватки с огнем, со многими рука об руку прошел долгий путь в по­жарных частях. Невыносимо было видеть страдания близких людей и сознавать, что невозможно хоть что- нибудь сделать для сохранения их угасающих жизней.

Смертность от голода и болезней в холодные дни декабря 1941 г. приобрела среди пожарных катастро­фические размеры. Сказались и многодневные изма­тывающие схватки с огнем, потребовавшие предель­ного напряжения всех человеческих сил. К 1 января 1942 г. в подразделениях пожарной охраны умерло от истощения более 300 человек. Число лежачих больных составляло к середине января 40 процентов всего лич­ного состава. Оставшиеся в строю настолько ослабли, что почти не могли работать. Для маневрирования ство­лом во время пожаров приходилось ставить на один ствол несколько человек. Резко снизилась сопротивляе­мость организма воздействию дыма и окиси углерода: на каждом пожаре три - пять человек выходили из строя в результате отравления. Нередки были голод­ные обмороки, а иногда наступала смерть от переутом­ления ослабленного организма во время работы на пожаре. Силы личного состава пожарной службы к на­чалу 1942 г. были измотаны до предела из-за истоще­ния и непосильного нервного и физического напряже­ния. Свирепствовали дистрофия, цинга, желудочные бо­лезни. Овсяная «болтушка» и лепешка из заменителей - вот и весь суточный рацион бойца, вынужденного ходить на очередной пожар пешком и носить на себе тяжелые топоры, лопату и лом. Подняться по тревоге могли не всегда и не все. Слабость приковывала к койке, отказы­вали руки и ноги, кружилась голова.

А когда усилием воли люди все же заставляли се­бя подняться, нередко оказывалось, что тушить пожар нечем, нет воды, водопровод промерз. Забрасывали огонь снегом, не столько отстаивали горящий дом, сколь­ко стремились сохранить соседние здания. И снова пешком, по темным улицам, под свист осколков доби­рались к себе в подразделения, в холодные, нетопле­ные казармы.

«Зимой сорок первого - сорок второго годов си­лы и воля ленинградцев подверглись тягостнейшим ис­пытаниям. Город стоял в сугробах, как занесенный бу­ранами на севере корабль. Пожары грозно росли. Кос­мы дыма метались в морозном воздухе. Не было воды. Висели ледяные наросты, вставали сугробы, а воды не было. Тогда начали тушить пожары без воды. С сотворения мира не видели подобного. Пылал огромный фасад. Пожарные влезали на крышу и разбирали, ша­таясь от голода, вручную горевшие конструкций, сбра­сывали их вниз на ледяную подушку подвала и забра­сывали снегом. Пожар потухал под белой пеленой.

Когда надо было спасать важные части горевших объектов, двери, к которым подбирался огонь, обкла­дывали мокрыми тряпками, поливали топленым снегом. Пожарные рукава не действовали. Подготовляли впуск морозного воздуха. И когда двери прогорали, холод­ный воздух врывался смерчем в помещение, где уже рушились перекрытия, и пламя отклонялось в сторону метра на полтора, оно нехотя уходило прочь, оно по­вертывало. Пожар останавливался. Население приходи­ло на помощь. Устанавливались длинные очереди, пе­редававшие из рук в руки ковши и ведерки с водой, скопленной в ваннах, на кухнях, в бочках на квартирах.

Голод стучался во все дома города. Не миновал он и пожарных. Когда одному стволовому не хватало сил держать ствол, на стволе начинали работать четыре человека. Начальники становились на смену топорников и стволовых. Бывало, что ствол начинал подавать струю не туда, куда надо. Шли смотреть, в чем дело, и на­ходили умершего на посту, прислонившегося к стене мертвого пожарного.

В декабре не стало горючего, осталось семь про­центов машин, да и те нуждались в ремонте. Тогда пожарные, нагрузив на себя все оборудование, споты­каясь от слабости, шли на пожар. Вышла из строя поч­ти вся электрическая пожарная сигнализация. Нечем было заряжать аккумуляторы. Одно время замолчал и телефон. А пожары свирепствовали. Тогда стали под­держивать связь бегунами, пешеходами, бегали на лы­жах, ездили на мотоциклах.

В январе перестал работать городской водопровод. Диверсанты пытались поджигать пустые дома. Диверсан­тов ловили, пожары тушили, не давая им распростра­няться. Пожарные валились с ног от голода. Почти все имели освобождение от работы по болезни, а получе­ние бюллетеня в то время значило, что человек не стоит на ногах. Начальник одной из боевых команд то­варищ Каляев, придя в команду, увидел, что беда на­лицо. Из восьмидесяти человек только восемь годи­лись на дело. Остальные лежали, накрывшись одеялами.

Он встал посреди комнаты и сказал: «Товарищи, вы меня слышите?» - «Слышим», - отвечали слабыми го­лосами его люди, с которыми он еще недавно побеж­дал огненную стихию.

«Так вот, товарищи, так продолжаться не может! Что же, мы будем лежать, а город будет гореть? Что же, мы одолеем блокаду или она нас?» - «Никогда!» - ска­зал ближайший, и люди стали сползать с кроватей. Они мусолили карандаши, брали бумажки и шли к столу. Скоро на столе лежала груда бумажек-заявле­ний, и на каждой было написано «Отказываюсь от бюл­летеня». То же произошло во всех командах. Шесть человек сам начальник уложил и не велел вставать. Остальные, взвалив на плечо тяжелое оборудование, снова шли по глубокому снегу на работу.

Что вело этих людей? Ненависть к врагу горела в их сердцах. Ни на одну минуту они не могли помыс­лить, что их родной город согнется, сломается под тя­жестью осады. И они работали, как все другие труже­ники Ленинграда. Они не сдавались».

Так рассказал о пожарных блокадного города ле­нинградец, большой советский писатель Николай Ти­хонов.

Пожарная охрана Ленинграда, выполняя свою ос­новную задачу по борьбе с пожарами, откликалась на все запросы и нужды жителей осажденного города. В январе 1941 г., когда суровые морозы, как железом, сковавшие землю, вывели из строя водопровод, Воен­ный Совет Ленинградского фронта поставил перед по­жарной охраной города важнейшую задачу - обеспе­чить водой хлебозаводы, оказавшиеся перед угрозой остановки. И пожарные, используя боевые автонасосы и автоцистерны, стали снабжать ею не только хлебоза­воды, но и многие госпитали.

Но голод, как бы по инерции набрав страшную силу, продолжал жатву смерти и болезней. Все мень­ше и меньше людей в январе 1942 г. становилось в боевые расчеты пожарных. Вышла из строя большая часть пожарной техники, не было бензина для боевых машин, таяли запасы пожарных рукавов. Создалась уг­роза резкого ослабления борьбы с пожарами.

В этот очень сложный период в жизни блокирован­ного города помощь пожарной службе пришла от го­родского комитета партии и уполномоченного Госу­дарственного Комитета Обороны Алексея Николаеви­ча Косыгина.

«Январской, морозной ночью 1942 г. Б. И. Кончаева и других руководителей пожарной службы вызвали в Смольный А. А. Жданов, А. Н. Косыгин. Алексей Ни­колаевич был суров. «В городе пожары, зарево… Доложите, что де­лает ваша служба? Что надо сделать еще, чтобы обес­печить ее работу?»

Они рассказали о голодающих бойцах и команди­рах, которые бредут на пожары пешком, поскольку бензина нет, о том, что водопровод замерз и вдали от естественных водоемов огонь сбивают снегом.

А. Н. Косыгин распорядился приравнять пожарных по нормам снабжения к бойцам переднего края. Тут же нашел возможность выделить 20 тонн бензина.

«Что требуется еще?» - Алексей Николаевич по­смотрел на изможденного пожарного, стоящего перед ним. Кончаев ответил: «Рукава, очень нужны пожарные рукава».

Их сразу доставили с Большой земли. А вскоре из тыла прибыло пополнение - 400 крепких парней, быст­ро ставших воинами огненной службы Ленинграда».

Постановлением Военного Совета Ленинградского фронта пожарные были приравнены по снабжению про­довольствием к бойцам передовой линии фронта, были выделены также постоянные фонды на бензин и масла для боевых пожарных машин.

Для пожарных первая военная зима в осажденном городе была самой трудной за все 900 дней блокады, сверхсуровой школой испытания всех физических и мо­ральных сил.

27 января 1944 г. артиллерийский салют из 324 ору­дий возвестил миру о великой победе под Ленинградом. Героические части Советской Армии разорвали вражес­кое кольцо вокруг города на Неве и с боями продви­гались вперед, очищая от фашистов города и села Ленинградской области. В приказе войскам Ленинград­ского фронта от 27 января 1944 г. говорилось: «…Граждане Ленинграда! Мужественные и стойкие ле­нинградцы! Вместе с войсками Ленинградского фронта вы отстояли наш родной город. Своим героическим трудом и стальной выдержкой, преодолевая все труд­ности и мучения блокады, вы ковали оружие победы над врагом, отдавая все свои силы…».

За 900 дней блокады враг сбросил на Ленинград 4638 фугасных бомб различного калибра, 103 тысячи зажигательных бомб, выпустил более 148 тысяч тяже­лых артиллерийских снарядов. В среднем по городу ежедневно производилось 245 артиллерийских выст­релов. На каждый квадратный километр городской тер­ритории приходилось 16 фугасных, свыше 320 зажига­тельных бомб и 480 снарядов.

При исполнении служебных обязанностей пали смертью храбрых 308 бойцов и командиров пожарной охраны Ленинграда. Пропало без вести 210 человек - это те, кого не удалось обнаружить под обваливши­мися зданиями и кто был уничтожен прямыми попада­ниями бомб и снарядов. За время блокады из личного состава пожарной охраны умерли от голода и ране­ний 1593 человека.

Истоки героизма и мужества личного состава пожар­ной охраны Ленинграда - в беспредельной любви к Родине и ненависти к немецко-фашистским захватчи­кам. Коммунисты и комсомольцы пожарной охраны во все дни блокады города выступали как основная сила, сплачивающая весь личный состав на борьбу с пожа­рами.

Партия и правительство высоко оценили работу и героизм пожарной охраны Ленинграда, удостоив ее вы­сокой правительственной награды.

УКАЗ

ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

О награждении орденом Ленина городской пожарной охраны НКВД города Ленинграда

За образцовую подготовку противопожарной обороны города Ленинграда, за доблесть и мужество, проявленные личным составом пожарной охраны при ликвидации пожаров, наградить городскую пожарную охрану НКВД города Ленинграда орденом Ленина.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. КАЛИНИН Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. ГОРКИН

Литература:

1. Исторические вехи пожарной охраны России. Пожарное дело. 1993. Савельев П.;
2. Пожарная охрана Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. Ленинград, 1971. Зильберштейн Ф.Б., Кончаев Б.И., Солосин. Г.И.;
3. Ленинградцы в годы блокады. Изд-во АН СССР, М.,1968. Карасев А.В.;
4. По книге П.С. Савельева «Пожары — катастрофы»;
5. Фотографии: http://waralbum.ru, http://www.oldsp.ru/ .

Блокада Ленинграда (8 сентября 1941 — 27 января 1944) — это окружение, во время Великой Отечественной войны, немецкими финскими и испанскими войсками города Ленинграда. Во время блокады, только от голода погибло свыше 640 тыс. жителей, десятки тысяч погибли при артиллерийских обстрелах и бомбардировках, умерли в эвакуации. Здесь собраны кадры разных эпизодов жизни блокадного города. Некоторые из них ужасны. Просьба детям и людям с неуравновешенной психикой воздержаться от просмотра данного альбома.

Женщины набирают воду на Невском проспекте в блокадном Ленинграде. Весна 1942 г.

Вид на двор из разбитого окна ленинградского Театра юных зрителей на Моховой улице после немецкого артобстрела.

Палата детской больницы с новогодней елкой в блокадном Ленинграде. Зима 1941—1942 годов.

Ленинградцы на проспекте 25-го Октября (Невский проспект в настоящее время) после артобстрела.

Подросток-калека в блокадном Ленинграде.

Посадка на трамваи эвакуирующихся жителей Кировского района Ленинграда, подвергавшегося наиболее сильным немецким артобстрелам.

Ленинградские девушки-наблюдатели ПВО на крыше здания. На заднем плане снимка виден Исаакиевский собор. 1941—1942 гг.

Бойцы местной противовоздушной обороны (МПВО) убирают снег на Международном проспекте (Московский проспект в настоящее время) блокадного Ленинграда.

Очередь в детскую поликлинику № 12 в блокадном Ленинграде.

Ленинградский школьник Андрей Новиков дает сигнал воздушной тревоги.

Ремонт крыла советского самолета-истребителя Як-1Б №09132 из состава 21-го истребительного авиаполка ВВС Балтийского флота в 37-х авиамастерских Ленинграда.

Жители блокадного Ленинграда разбирают на дрова крышу здания.

Выгрузка продовольствия для блокадного Ленинграда из транспортного самолета Ли-2.

Батарея зенитных орудий у Исаакиевского собора ведет огонь, отражая ночной налет немецкой авиации.

Девушки из бригады МПВО (местной противовоздушной обороны) снимают урожай капусты с подсобного участка на Исаакиевской площади в августе 1942 года.

Расчет зенитного орудия (85-мм образца 1939 г.) на набережной Ленинграда. Примечательно, что все солдаты в довоенных касках устаревшего образца (СШ-36).

Посадка на транспортный корабль ленинградцев, отправляющихся в эвакуацию. Лето 1942 г.

Ребёнок возле плаката.

Пациенты ленинградской больницы, погибшие в результате немецкого артналета.

Эвакуация останков жертв немецкого артобстрела в Ленинграде.

Футбольный матч между командами «Динамо» и Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) на стадионе им. В.И. Ленина в блокадном Ленинграде.

Вооруженные рабочие отряды на проспекте Стачек в Ленинграде.

Эвакуация жертв артобстрела на Невском проспекте.

Невский проспект зимой в блокадном Ленинграде. На переднем плане художник, пишущий этюд.

Жители Ленинграда вскапывают землю возле Исаакиевского собора под посадку овощей. Весна 1942 г.

Ремонт контактного троллейбусного провода на улице Гороховой в Ленинграде. Вдалеке — здание Адмиралтейства.

Бойцы инженерных частей в Ленинграде отправляются на строительство оборонительных сооружений.

Зрители перед спектаклем у ленинградского театра Музкомедии.

Женщины, занятые уборкой ленинградских улиц, наблюдают за воздушным боем над городом. Весна 1943 г.

Продажа с рук билетов на спектакль театра Музкомедии в блокадном Ленинграде.

Жительницы Ленинграда читают частные объявления о продаже и обмене вещей на продукты.

Убитый осколком снаряда ленинградец (предположительно водитель грузовика) в районе Мукомольного завода имени Ленина. В народе завод назывался Мельница Ленина.

Колонна немецких военнопленных на Невском проспекте в Ленинграде.

Обессиленные жители блокадного Ленинграда по дороге за водой.

Две женщины в разрушенной артобстрелом ленинградской квартире.

Прохожие у новой столовой в блокадном Ленинграде.

Блокадная семья делит паёк хлеба.

Эвакуация раненой или больной жительницы Ленинграда с улицы города на машине скорой помощи.

Порожний обоз направляется за продуктами для блокадного Ленинграда по льду Ладожского озера.

В блокадном Ленинграде. «Тихий ход! Опасно! Неразорвавшаяся бомба».

Дети из ленинградского интерната №7 на прогулке.

Моряки Балтийского флота с маленькой девочкой Люсей, родители которой умерли в блокаду.

Трупы ленинградцев, пытавшихся пройти пешком через Ладожское озеро.

Школьник Миша Никитин у плиты на кухне.

Родственники везут на кладбище умершего блокадника.

Набережная реки Фонтанки в Ленинграде после немецкого артобстрела.

Cемья Опаховых на прогулке по улице Ленинграда. В центре Вероника Александровна Опахова, слева — ее старшая дочь Лора (13 лет), справа — 4-летняя дочь Долорес.

Девушки-связные на Кировском мосту (Троицкий мост в настоящее время) Ленинграда.

Ленинградка Васильева вручает подарок снайперу-истребителю Смирнову, награжденному медалью «За боевые заслуги».

Старшина милиции А. Федорова, милиционер-регулировщик, на главном перекрестке Ленинграда — Невского проспекта и Садовой улицы.

Грузовые автомобили вывозят людей из Ленинграда. «Дорога Жизни» — единственный путь в осажденный город для его снабжения, проходил по Ладожскому озеру: по воде или по льду в холодное время года

Убитые пациенты больницы.

Жертвы первых немецких артобстрелов Ленинграда.

Обмен товарами на рынке блокадного Ленинграда.

Толкучка у Кузнечного рынка в блокадном Ленинграде. Зима 1941 — 1942 гг.

Ополченцы Кировского завода проходят строем по улице.

Паровоз, передвигающийся по трамвайным рельсам, на Загородном проспекте в блокадном Ленинграде.

Жители блокадного Ленинграда у ларька с товарами.

Девочка, истощенная от голода, в ленинградской больнице.

Советские военнослужащие у плаката «Окно ТАСС» на ленинградской улице.

Истребители МиГ-3 над Петропавловской крепостью.

Пожары в Ленинграде после первого немецкого авианалета.

Двадцать девятого августа 1941 г. фашисты перерезали последнюю железную дорогу, связывавшую Ленинград с центром страны. Город был окружен. Сигнал воздушной тревоги впервые прозвучал в ночь на 23 июня. Главная ставка, однако, делалась не на снаряды и фугасные бомбы. Фашисты понимали, что никаких фугасок не хватит на то, чтобы сровнять с землей такой громадный город. Пожары - вот на что они рассчитывали. На каждую сброшенную фугасную бомбу приходилось более тридцати «зажигалок».

Эти небольшие, но дьявольски коварные изделия хорошо помнит каждый, кому доводилось по ночам дежурить на крышах. Зажигательная бомба весила всего килограмм, их сбрасывали кассетами, сериями. Корпус из электрона (горючего легкоплавкого сплава алюминия с магнием), начинка из липкого состава, который немцы называли «доннерит-желатин» - громовой студень. Пробивной силы «зажигалки» вполне хватало, чтобы прошить крышу, покрытую кровельным железом. Потом, на чердаке, срабатывал взрыватель - и «желатин» вместе с плавящейся, тоже горящей оболочкой расплескивался кругом, прилипал к стропилам, зажигал их.

Именно на деревянные стропила домов, сооруженных задолго до эпохи железобетона, в сущности, и нацеливалась вражеская авиация. Основная застройка Ленинграда была каменной. Если не считать стропил и межэтажных перекрытий… Такие дома начинали гореть сверху. Пожарные команды во время массированных налетов поспеть всюду не могли, да и воды не хватало (а ближе к зиме водопровод и вовсе замерз - холода начались необычайно рано).

Неизбежный, с точки зрения фашистского командования, исход событий должен был быть таким: дома, загораясь друг от друга, порождают огненный смерч. В итоге город в короткое время гибнет вместе с населением. Приказ Гитлера об уничтожении Ленинграда предполагалось исполнить быстро, дешевыми средствами.

8 сентября на город было сброшено 6327 зажигательных бомб. Они вызвали 178 пожаров. Густой дым заволок целые кварталы. Горели дома, деревянные мосты, горели знаменитые Бадаевские склады… Тушить склады было исключительно трудно: застройка тесная, расстояния между зданиями - всего около 10 м. Там действительно возник огненный смерч, бушевавший более пяти часов. С ним не могли справиться пожарные команды и рабочие, самоотверженно старавшиеся спасти продовольствие…

В ночь на 11 сентября две тысячи «зажигалок» обрушились на торговый порт. Вспыхнули его старые деревянные строения, запылала нефтебаза, загорелась даже поверхность Финского залива - туда стекала нефть…

Список потерь этим не исчерпывался. Кроме торгового порта сгорели склады хлебозавода, Гостиный двор. Но город в целом не горел! 14 сентября «Ленинградская правда» писала: «Не первую ночь фашистские поджигатели сбрасывают на Ленинград сотни зажигательных бомб. Но город не горит, а отдельные пожары быстро ликвидируются. Город словно сделан из особого огнестойкого материала...»

С первых же дней войны началось формирование дополнительных групп МПВО, были организованы группы самозащиты. При каждом доме возникал своеобразный гарнизон, защищавший здание от разрушений и пожаров. К началу массированных налетов вражеской авиации армия МПВО насчитывала более 200 тыс. подготовленных, обученных своему делу бойцов и командиров. Только поэтому пожарам не дали распространиться, одни пожарные команды с этим бы не справились. А что было потом, в суровую зиму! Воду для тушения пожаров передавали ведрами по цепочке… По данным противопожарной службы МП ВО города, группами самозащиты и жителями в годы блокады было ликвидировано более 90% всех сброшенных зажигательных бомб.

Подготовка к обороне началась задолго до окружения города. Через несколько дней после начала войны ГИПХ - Государственный институт прикладной химии, взялся за военный заказ под названием «средства огнезащиты». Температура воспламенения дерева в зависимости от его сорта колеблется в пределах 270-290 °С. Когда же дерево загорится, развивается температура до 1700°С, причем каждый килограмм сгоревшего материала, потребив 4,6 кубометра воздуха, выделяет от 4 до 5 тыс. килокалорий. Если бы чердаки были герметичны, пламя могло бы постепенно гаснугь из-за недостатка окислителя, но, к сожалению, на это рассчитывать было нельзя. Доступ воздуха на чердаки, разумеется, был свободным, и загерметизировать их (много тысяч!) было абсолютно нереально.

Пламя распространяется по дереву с различной скоростью в зависимости от того, по горизонтали это происходит или по вертикали. Когда горит горизонтальный плотный пол, то теплота от пламени передается только путем радиации и огонь движется очень медленно. А вот по вертикали - по стропилам - он бежит с убийственной скоростью.

Условия в очаге горения существенны только для небольших, сравнительно неопасных пожаров. Когда же масштаб бедствия возрастает, пожар переходит к совершенно иному режиму, при котором важно лишь одно - общее состояние атмосферы. При пожарах размером с километр и более возникают вертикальные потоки раскаленных газов, способные достичь высоты в десять километров. Если же погода ветреная, то горячие струи переносятся и по горизонтали, что ведет к быстрому распространению пожара, к появлению огненных смерчей.

Множество людей являлось с предложениями, изобретениями. Некоторые после проверки оказывались неэффективными, но случались и блестящие находки.

Поначалу, когда еще работала установка, производившая жидкий азот, пробовали обезвреживать неразорвавшиеся бомбы оригинальным способом: заливали взрыватель этой сверххолодной материей, замораживавшей все его пружины, и спокойно отбивали его кувалдой. Прекрасный был способ, мы несколько раз успели его применить на практике, но потом, к сожалению, установка встала.

О том, что делать со стропилами, размышляли довольно долго. Перебрали несколько способов огнезащиты: пропитка дерева силикатами, покрытие железным суриком. Но где взять огромные количества этих веществ, потребные для защиты целого города? Разговор постоянно возвращался к фосфатам. Фосфорные соединения всегда считались лучшими антипиренами. Они разлагаются ступенчато и каждый раз, теряя молекулы воды, поглощают теплоту горения. Но где взять фосфаты? Положение на фронте трудное, не подвезешь…

И тут вспомнили, что на Невском химкомбинате остался невывезенный суперфосфат. Много - чуть ли не сорок тысяч тонн. Ценнейший, так называемый двойной суперфосфат, совершенно не содержащий балласта, каковым обычно является сульфат кальция. Стали думать, как переработать суперфосфат на вещества, обычно применяемые для пропитки дерева. Не завод же строить в такую пору? Потом кто-то бросил: «А может, не перерабатывать его? Давайте так попробуем...»
Предложение поначалу показалось наивным - суперфосфатом никто и никогда дерево не защищал. Но все же попробовали: тут же обмазали раствором удобрения обыкновенное деревянное пресс-папье. Высушили. Попытались зажечь. Дерево не загоралось. Лица в кабинете повеселели.

Когда пресс-папье не загорелось, решили немедленно начать систематические испытания импровизированного антипирена. Столярная мастерская получила заказ на большую партию «мерных палочек» стандартного размера: длина 15 сантиметров, сечение - квадратный сантиметр. Палочки, изготовленные из дерева одного сорта, одинаково высушенные, выкладывали в чашках штабельками, клетками, имитирующими строительные конструкции. В чашки заливали строго отмеренное количество спирта, поджигали. Рассчитывали теплоту, необходимую для воспламенения дерева.

Отрадный эффект был налицо: палочки, обработанные суперфосфатом, не горели. Даже для того, чтобы их обуглить, требовалось очень много тепла. Суперфосфат действовал!

Перешли к следующему вопросу: как его наносить. Было очевидно, что пропитать миллионы стропил и балок невозможно - их можно только обмазывать. Обмазка должна прилипать к дереву. Значит, нужны какие-то липучие добавки? Опять нереально: даже обыкновенной глины в городе нельзя было набрать в таких количествах. Ничего, кроме суперфосфата и воды…

К счастью, нашелся простой состав, который и антипиреном оказался отменным, и прилипал достаточно хорошо: на три части суперфосфата - одна часть воды. Обмазывать им надо трижды.

Через две недели на Ватном острове, на существовавшем там тогда небольшом пустыре, оборудовали испытательный полигон. На нем были уложены штабели брусьев, расставлены элементы деревянных конструкций; были выстроены два одинаковых домика. В стороне, за ограждением, собрались ученые, специалисты пожарного дела, руководители городских организаций. Около домиков были только лаборанты, которые заливали бензин в специальные поддоны, поджигали его, включали секундомеры.

Конструкции, обмазанные «противопожарным суперфосфатом», от бензина не загорелись. Затем наступила очередь домиков. В каждом из них на одинаковых деревянных скамейках лежало по зажигательной бомбе. Один был обмазан, другой - нет. Бомбы привели в действие. Тот домик, что не был обмазан, вспыхнул как спичка. Через 3 мин 20 с от него остались лишь тлеющие угли. Второй - не загорелся и даже не обуглился. На его крышу положили вторую бомбу. Вновь - вспышка, характерный треск и фонтан искр. Расплавленный металл потек по доскам, выжигая в обмазке темные дорожки. Но домик снова не загорался.

В тот же день, 29 июля, Ленсовет принял решение об огнезащите города. Несколько дней спустя началась мобилизация барж для вывоза суперфосфата водой со складов комбината. В газетах, учитывая условия военного времени, об «обмазке» не писали, но плакаты и листовки, обращенные к ленинградцам, были отпечатаны немедленно. В августе в парке имени Челюскина пожарные уже показывали жителям города опыты с суперфосфатом. Был снят и учебный фильм. Ролик запечатлел момент, когда обмазывали чердачные перекрытия ГИПХа. Его демонстрировали во всех городских кинотеатрах.
«Обмазка» была густой, тяжелой. Пытались сделать какие-нибудь механические приспособления, машины, чтобы ее наносить, но успеха не добились. Главным орудием огнезащиты города стала обыкновенная маховая кисть.
Суперфосфат с барж перегружали на грузовые трамваи и машины, потом на тележки, носилки, в ведра… Кистями вооружились рабочие и академики, школьники и пенсионеры, бойцы МПВО и домохозяйки, врачи, искусствоведы, библиотекари… Кажется, нет особого героизма в том, чтобы наносить пасту на дерево чердаков, которые к тому времени уже были освобождены от всевозможного хлама и мусора. Но если оценить масштаб того, что происходило на городских чердаках, нельзя не подивиться высочайшей организованности и самоотверженности ленинградцев. За месяц огнезащитным составом было покрыто 90% чердачных перекрытий и деревянных строений, 19 млн м2! На каждого жителя огромного города, включая глубоких стариков и грудных младенцев, почти по десятку квадратных метров дерева, защищенного от огня.

Хочу подчеркнуть: все это было сделано еще до того, как упала первая вражеская бомба. Бадаевские склады и портовые сооружения, к несчастью, обработать не успели.

Кроме жилых и промышленных зданий особой заботой были окружены исторические памятники и культурные сокровища. В одну из летних ночей несколько трамвайных составов, груженных суперфосфатом и песком, остановились около Публичной библиотеки. Команда МПВО, десятки сотрудников нашей «публички» выстроились цепью от трамвайных платформ до ее чердаков. По цепи плыли ведра. Потом, когда начались бомбежки, фашисты не раз метили в это знаменитое здание. Напротив библиотеки, возле памятника Екатерине II, на Невском проспекте не раз взрывались фугаски и зажигалки. Из бывшего «елисеевского» магазина вылетели знаменитые цветные витражи. Но «публичка» уцелела.

Были обработаны чердаки и перекрытия Эрмитажа, Русского музея, Пушкинского дома… Эта мера защиты не была единственной. Ленинградцы сооружали вокруг знаменитых зданий, защитные валы, маскировку; памятники укрывались деревянными кожухами…

Мы пытались спасти и пригородные дворцы. Помню, из Детского Села перед самым приходом немцев успели вывезти картины, статую Пушкина - зарыть в землю. Поднявшись на чердаки, мы увидели неисчислимые переплетения деревянных балок. Обмазать их уже не было возможности; слышен был артиллерийский гул. Фашисты были рядом.

С 8 сентября до 15 декабря воздушная тревога в Ленинграде объявлялась 264 раза. За это время было 97 бомбежек. Гитлеровское командование обрушило на город более 3000 фугасных и около 100 000 зажигательных бомб. Артиллерия за эти месяцы выпустила по городу свыше 30 000 снарядов. Обстрелы продолжались и потом, до самого 1944 г., а вот бомбежки после этого - первого, самого тяжелого периода пошли на убыль: на него пришлось 74% фугасных и 96% зажигательных бомб, сброшенных на Ленинград в течение всей войны. Потом стала более эффективной, трудно проходимой для бомбардировщиков противовоздушная оборона, да и сами захватчики убедились, что их замысел - уничтожить город в пламени пожаров - не прошел.

Поэт Николай Тихонов писал в одном из ленинградских очерков: «Зажигалок мы много потушили, и фашист понял, что бросает их зря - все их не боятся и даже говорят: пусть зажигалки, лишь бы фугасок не было».

В первые послевоенные годы жильцы верхних этажей ленинградских домов часто жаловались на протекающие крыши: суперфосфат вызывал усиленную коррозию кровельного железа, оно проедалось ржавчиной с невиданной быстротой. Кровельщики, не понимая, в чем дело, терпеливо меняли лист за листом. Те же, кто был в курсе дела, об этих расходах не жалели…

… Настанет день,

И, радуясь, спеша,

Еще печальных не убрав развалин,

Мы будем так наш город украшать,

Как люди никогда не украшали.

И вот тогда на самом стройном зданье,

Лицом к восходу солнца самого,

Поставим мраморное изваянье

Простого труженика ПВО.

Ольга Берггольц.

Эти строки из знаменитого «Февральского дневника» Ольга Берггольц написала в 1942 году. Прошли годы, и слова легендарной ленинградской поэтессы претворились в жизнь. В 2002 году, в год семидесятой годовщины создания местной противовоздушной обороны и накануне празднования Дня Победы, в Санкт-Петербурге установили памятник женщинам-бойцам МПВО. На фоне глухой стены дома возвышается хрупкая женская фигура, вглядывающаяся вдаль. Именно так когда-то в блокадном Ленинграде стояли на своих постах бойцы МПВО. У подножия памятника зачастую можно видеть живые цветы. В памятные дни Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда сюда приходят десятки людей поклониться подвигу простым ленинградским девушкам - отважным бойцам МПВО. Этот рассказ о них…

«В облик блокадного Ленинграда навсегда вошла фигура девушки в сером стеганом ватнике и военной пилотке – бойца МПВО. «С закинутою к небу головой, с единственным оружием – лопатой» – такой навсегда сохранит облик ленинградской героини благодарная память потомков», – писала газета «Ленинградская правда» в далеком теперь 1973 году. Но и спустя годы в сознании многих людей до сих пор при упоминании простого, казалось бы, сочетания букв «МПВО» всплывает образ девушек в безликих военных одеждах, спешащих кому-то на помощь или пристально вглядывающихся вдаль блокадного ленинградского неба.

Вчерашние школьницы и совсем еще молодые женщины… Их стали призывать на военную службу весной 1942 года. После самой страшной и тяжелой, той, первой блокадной зимы, о которой и сегодня невозможно говорить без содрогания в голосе. До войны команды местной противовоздушной обороны были укомплектованы в основном военнослужащими старших возрастов. Однако в первую блокадную зиму многие из них погибли. Тех же, кто мог держать в руках оружие, в марте 1942 года направили на передовую, и на смену им пришли юные ленинградки. Тогда личный состав МПВО города на Неве обновился на 80 %. Были сформированы 35 батальонов. В состав каждого подразделения входили саперная, пожарная, дегазационная, аварийно-восстановительная и медико-санитарная роты, а также взвод управления (наземные посты наблюдения, смотровые площадки на крышах домов, связь и т.п.). В некоторых районах имелись еще и ветеринарные роты. Общее руководство осуществлял штаб МПВО города во главе с генерал-майором Емельяном Сергеевичем Лагуткиным, который весной сорок второго получил в свое распоряжение многотысячную «женскую армию». Кроме выполнения боевых заданий, круглосуточных дежурств на постах, на хрупкие девичьи плечи легли все заботы о городе и его жителях. Этих «девочек в серых ватниках» ленинградцы любовно называли «хозяйками города».

«Это они, плача от ярости и бессилия, стертыми в кров ладонями вручную разбрасывали многометровые завалы, слыша стоны и крики задыхающихся людей…

Это они часами стояли на наблюдательных вышках в своих серых ватниках под градом рвущихся бомб и снарядов…

Это они подбирали на улицах города трупы, чтобы предать их земле…

Это они, наши героические женщины, вступали в единоборство со смертью, вывинчивая взрыватели неразорвавшихся бомб, снарядов, мин…

Это они вставляли вместо стекол фанеру, чтобы не было видно черных глазниц в домах, заделывали пробоины, восстанавливали сотни километров разрушенного трамвайного и железнодорожного полотна…

Это они, одетые в солдатское обмундирование, старались выглядеть женственней, моложе, красивей. Они мечтали о семье, о детях и внуках, но до всего этого надо было дожить».

Батальоны местной противовоздушной обороны проводили любые работы, в которых нуждался Ленинград. Они всегда оказывались там, где необходима была организованная рабочая сила. Девушки из МПВО принимали участие в обороне и в очистке города, выполняли все хозяйственные работы, которых было столько, что трудно просто перечислить…До кровавых мозолей на руках они рыли траншей для укрытия населения, а на подступах к Ленинграду – противотанковые рвы, ставили минные заграждения, маскировали важнейшие объекты города, являвшиеся отличными ориентирами для врага, например, купол Исаакиевского собора, башню Адмиралтейства или шпиль Петропавловской крепости (кстати, за весь период войны ни один из 56 наиболее важных объектов вражеская авиация не смогла обнаружить и вывести из строя), заготавливали дрова, разгружали приходящие в Ленинград поезда и баржи, разбирали деревянные и полуразрушенные бомбами дома на топливо, участвовали в ремонтных работах электросетей, водопровода и т.д. Этот список можно продолжать еще и еще. Словом, делали все то, что называется скупым «обеспечением нормальной жизнедеятельности». Об этом сохранились слова Емельяна Сергеевича Лагуткина: «МПВО не положено иметь самолеты, зенитные орудия, чтобы отражать вражеское нападение. Нашим полем боя были площади, улицы, дома; наши обязанности – ликвидация последствий воздушных налетов и артобстрелов: первая помощь населению, обезвреживание неразорвавшихся бомб, обеспечение нормальной жизнедеятельности города».

«И когда в апреле 1942 года по улице шла строем рота девушек в ватниках, в беретах со звездочкой, с противогазом через плечо и пела, - медленно бредущие прохожие, еще не отмытые после зимы, плакали. Для них мы были НАДЕЖДОЙ», – из воспоминаний бойца МПВО А.Е. Козыревой (Докторович).

На протяжении всего периода блокады Ленинграда враг систематически обстреливал город, воздушные тревоги следовали одна за другой. Фашистские самолеты буквально засыпали город бомбами. И на помощь всем пострадавшим и раненым всегда приходили «девушки в серых ватниках». Не считаясь ни с какими опасностями, они шли и работали там, откуда все в ужасе бежали. Об этом сохранились воспоминания бойца ОГБ МПВО В.П. Шампур: «Погибали девчонки наши повсюду. И то, люди бегут из очага поражения, а мы – наоборот, туда мчимся: людей спасать, завалы разбирать, пожары тушить… Такая работа»… Ей вторила боец Р.Н. Хижняк: «Грохот рвущихся снарядов, вой сирен, люди бегут в укрытия, и лишь бойцы МПВО оставались на своих постах. Рушатся дома, дым, огонь, кому-то уже требуется помощь… И девушки из наших отрядов бросались на помощь. Мы, бойцы МПВО, не совершали громких подвигов… Но наша роль в защите города в годы блокады особая»…

Чтобы быстрее оказывать первую помощь пострадавшим от фашистских обстрелов, решено было установить подвижные санитарные посты, улицы патрулировали санитары с носилками на санках или специальных легких тележках. Благодаря этому медицинская помощь оказывалась буквально в считанные минуты. «Вы как из-под земли вырастаете, скоро начнете прибегать раньше снарядов!», – вспоминала боец медико-санитарной роты МПВО Елена Рудзь о том, как однажды после работы в очаге поражения к ним вышли удивленные жильцы дома.

Дружинницы медико-санитарных рот дежурили на улицах города, подбирали истощенных и обессиленных ленинградцев, и на носилках относили в приемные пункты (стационары, оборудованные для жителей), ходили по домам и ухаживали за ослабевшими больными, каждый месяц ездили в институт переливания крови, где сдавали столь необходимую для армии кровь, принимали участие в эвакуации жителей города. Для сотен, а быть может, даже тысяч ленинградцев эти отважные девушки стали СПАСЕНИЕМ. Однако приходилось им и заниматься захоронением умерших от голода и погибших от ран при бомбежке ленинградцев в братские могилы…

27 января 1944 года Ленинград был полностью освобожден от фашистской блокады. Еще не закончилась война, а ленинградцы уже вовсю восстанавливали любимый город – настолько тверда была их вера в Победу… Огромный объем работ по восстановлению города на Неве легла на хрупкие плечи девушек МПВО. Их можно было видеть повсеместно, чего они только не делали: восстанавливали трамвайные пути, дороги и набережные, помогали предприятию «Ленсвет» восстанавливать уличное освещение, разгружали приходящие в город поезда и баржи, груженные песком, дровами, щебнем и пр., воссоздавали вновь полуразрушенный город…

«Вспоминаю, какие тяжелые на нашу девичью долю достались работы! Мы разбирали деревянные дома на топливо для населения. Сейчас такую работу выполняют бульдозеры. Разгружали вагоны с дровами, торфом, восстанавливали трамвайную линию, имея из инструментов только ломы и кирки… Вот как тяжело давалась Победа. Днем работа, а ночью бесконечные тревоги. Мы прикладывали лошадиные силы – вот что могла вынести девушка МПВО», – рассказывала боец спецроты МПВО Екатерина Благова.

Исполком Ленгорсовета поставил перед командованием местной противовоздушной обороны задачу подготовки специалистов для последующего проведения аварийно-восстановительных работ, разминирования и очистке города и окрестностей от неразорвавшихся боеприпасов. Так в феврале 1944 года было сформировано три сводных полка для восстановления железнодорожных путей и мостов. А к началу марта штаб МПВО подготовил сотни девушек-минеров, которые вскоре были отправлены на разминирование освобожденных территорий. Руками девушек-бойцов МПВО были очищены от мин десятки тысяч гектаров земли: Стрельна, Петергоф, Пушкин, Красное Село и другие пригороды Ленинграда. Помимо этого в августе 1944 года бойцам МПВО пришлось освоить еще и несколько сельскохозяйственных профессий – их послали на Карельский перешеек для уборки урожая. О тех днях сохранились воспоминания бойца Н.Н. Стельмашек (Борисович): «Почти все работы велись вручную: косили хлебные поля косой, серпом – кто чем и как умел, вязали снопы, молотили, сушили в ригах. Некоторые бойцы с шагомером в руках измеряли участки посевов, переходя от одного хутора к другому». Приходилось тем девушкам и с оружием в руках охранять пленных, привлекаемых к работам по восстановлению разрушенного ими города на Неве.

Двадцать батальонов частей МПВО из всех районов Ленинграда были переданы в распоряжение Стройтрестов города. Наряду с уже хорошо освоенными военными специальностями еще вчерашним школьницам и молодым женщинам пришлось учиться и строительным специальностям. Так бывшие медики, саперы, пожарные, минеры стали малярами и штукатурами, водопроводчиками и электромонтерами, плотниками, такелажниками, кровельщиками, электросварщиками, столярами и пр. Огромный объем работ был проведен ими по восстановлению разрушенных жилых домов и многих культурных объектов, в том числе и всемирно известных, например, Эрмитажа. И все это – женскими руками…

Родина высоко оценила работу личного состава местной противовоздушной обороны города на Неве. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1944 года МПВО Ленинграда единственная в стране была награждена Орденом Красного Знамени, а спустя месяц на параде частей МПВО командованию было вручено боевое Красное Знамя как символ воинской славы, доблести и геройства. Второй наградой краснознаменной местной противовоздушной обороны Ленинграда стал Орден Трудового Красного Знамени, полученный за восстановление города. Весь личный состав формирований МПВО был награжден медалями «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией». Но, пожалуй, наивысшей наградой для всех бойцов и командиров МПВО является то, что один из прекраснейших городов мира выжил и победил, его удалось отстоять от врага, и не только восстановить, но сделать еще более прекрасным. В 1965 году Ленинграду было присвоено звание «Город-герой». Это гордое имя – огромная заслуга всех его жителей и, конечно же, бойцов местной противовоздушной обороны, в нем – частичка труда и души каждого из них.

«В труднейших условиях вражеской блокады во время жестоких налетов и бомбардировок бойцы МПВО ликвидировали 30000 очагов поражения. Разобрали завалы по 6554 адресам. Оказали помощь 33000 раненым, спасли из-под завалов более 4000 человек. И этими бесстрашными бойцами были в основном женщины и девушки. «Хозяйки города» – 16-ти и 17-летние девчушки – для ленинградцев они стали символом неустрашимости»