Марка Аврелия называют великим императором Рима, на котором закончился «золотой век» древней империи (этот период хронологически датируется 96-180 гг. нашей эры). После того, как правитель умер, началось постепенно угасание античного государства, мощь и величие которого держали в повиновении половину мира.

Работы и цитаты императора, дошедшие до наших дней, считаются классикой римской философии. Многие из высказываний Марка Аврелия получили «вторую жизнь» в 21 веке, войдя в антологии учебников и произведений по философии.

Семья и первые годы жизни

Будущий император Рима появился на свет в 121 г. в семье Домиции Луциллы и Анния Вера, который был представителем древнего итальянского рода Анниев Веров. Многие из членов этого клана считали себя прямыми потомками царя Нумы Помпилия (715-633/633 гг. до н.э.). Род был признан патрицианским только через много-много столетий, когда на трон взошел император Веспасиан. Случилось это в 79 году нашей эры. При нем список патрициев Рима был обновлен за счет внесения в него многих знатных семей, в том числе и Анниев Веров.

При рождении мальчик получил родовое имя – Марк Анний Вер. Его родной отец умер вскоре после появления Марка на свет, и ребенка усыновил Публий Катилий Север, из-за чего имя мальчика было изменено на Марк Анний Катилий Север.

Семья ребенка была знатной и постоянно находилась при императорском дворе. Поэтому не удивительно, что на Марка внимание обратил сам правитель Рима – Адриан. Именно он отметил необычные способности малыша, его тягу к знаниям и наукам. Император приказал отдать мальчика в школу, где преподавали лучшие учителя того времени. Так Адриан отдавал долг памяти Публию Катилию Северу, умершему в 139 г. После этого его воспитанием занялись два выдающихся человека древнего Рима – император и родной дедушка мальчика Анний Вер. Обсудив дальнейшую судьбу своего внука с правителем империи, дед выбрал для ребенка нового приемного отца. Им стал Антонин Пий, который вскоре сам стал правителем Рима. Его женой была сестра родного отца Марка. Выбор приемного отца не был случайным – и Адриан, и дед, и Антонин Пий готовили мальчика к тому, чтобы он вскоре занял государственную должность. В древнем Риме это можно было сделать, только обладая знаниями и властью. Последняя передавалась исключительно по наследству от отца к сыну. Римское законодательство позволяло гражданам делать своими наследниками не только родных сыновей, но и приёмных. Поэтому государственные деятели часто выбирали себе достойного приемника, усыновляли его и соответствующим образом обучали, чтобы потом сделать наследником состояния и должности. Именно так случилось с юным Марком Аврелием.

В возрасте 6 лет Адриан решил присвоить Марку титул всадника, сменив ему заодно и имя на Марк Аврелий Антонин Вер. Для того чтобы проверить способности мальчика, император каждый день давал ребенку много заданий, которые он всегда выполнял.

В восемь лет Марка включили в специальную коллегию жрецов – салиев, служивших Марсу. Когда воспитанник императора и Антонина Пия достиг возраста 16 лет, его назначили на должность устроителя и распорядителя латинских праздников, пиров и мероприятий, на которых неизменно присутствовал император Адриан. Уже в столь юном возрасте у Марка проявились те качества, которые позже сделают его по-настоящему великим императором: любовь к правде, честность и справедливость. Поэтому и его фамилию — «Вер» — друзья и учителя немного изменили на «Вериссимус», что в переводе с латинского языка значило «справедливейший».

Взросление и государственная работа

Огромное влияние на формирование характера Марка Аврелия оказали его отношения с Антонином Пием, которого юноша называл учителем, наставником и отцом. В своих произведениях будущий император неоднократно отмечал, что приемный отец научил вести его жизнь обычного человека. Благодаря Пию, Марк ответственно относился к своим обязанностям, деятельности правителя и государственной службе.

Обучение Марка в юношеские годы проходило при дворце императора, где его учителями были знаменитые философы того времени. В частности, сторонник течения стоиков Аполлоний из Халкедона и Юний Рустик, последователь идей Платона. Это окружение сделало Марка приверженцем философии стоиков. Под влиянием своих блестящих учителей будущий император выбрал девиз всей своей последующей жизни: «Учи не словами, а собственным примером».

Особое внимание мальчик уделял занятиям по гражданскому праву, которое ему преподавал Луций Волузий Мециан (выдающийся юрист того времени). Юноша вырос приверженцем справедливости, терпения, трудолюбия. Он не любил пышность и роскошь, считая, что и без них можно прекрасно служить родному государству. Своими кумирами молодой человек считал великих римских правителей – Нерва и Траяна, а также Адриана. Также Марк Аврелий свято чтил древние римские ритуалы и традиции.

Уже в юном возрасте окружающие Марк прославился своими неординарными ораторскими способностями. Окружающие слушали его, затаив дыхание и веря каждому слову. Отличался от юношей своего возраста и положения ещё и тем, что его слова имели глубокий смысл и значение.

Государственная карьера Марка Аврелия началась в 138 году. Прежде чем стать единоличным императором, он занимал должности:

• Квестора, на которой он занимался административной работой (138 г.);
• Консула (140 г., 145 г.);
• Трибуна с проконсульскими полномочиями, которые распространялись за пределы Рима (147 Г.). Спустя несколько лет Антоний возвел своего зятя в ранг соправителя. Ни одно решение не принималось Пием без согласования с Марком;
• Консула повтороно. На этот раз он правил вместе с приемным братом (161 г.). Тогда же Пий объявил, что Марк станет его преемником на троне;
• Императором совместно со сводным братом Луцием Вером (161-169 гг.).

Самостоятельное правление

В 169 году умер Луций Вер, после чего Марк Аврелий был провозглашен императором Римского государства. Но фактически вся власть находилась в его руках с 161 г., поскольку соправитель не отличался талантом и не проявлял к внутренним и внешним проблемам страны никакого интереса.

Свидетельства того времени говорят о том, что Марк Аврелий завоевал любовь населения, благодаря своим мудрости и рассудительности в принятии решений. И это при том, что в империи начались серьезные проблемы – восстало население Парфии и Египта, распространялась чума, а войны и гражданские противостояния истощили государственную казну.

Большинство этих сложностей Марк Аврелий решал, используя собственные финансы и наследство.

Во время его правления были проведены следующие мероприятия и реформы:

• Упорядочено судопроизводство, восстановлены многие старинные права и обычаи;
• Было опубликовано множество законов и указов, направленных на улучшение жизни простого римского народа. Эта ответственность за жизнь граждан и забота о них, сделала Марка Аврелия популярным среди жителей Рима;
• Были созданы учреждения для заботы о больных и тех, кто получил увечья;
• Была усовершенствована система налогообложения, при этом наибольшие отчисления в казну должна была делать знать. На полученные деньги открывались специальные приюты для бедных, малоимущих и сирот;
• Основывались колледжи;
• Были созданы четыре философские кафедры в городе Афины. Каждая из кафедр представляла одно из основных античных философских течений: стоическое, академическое, эпикурейское, перипатетическое. Все профессора, работавшие на кафедрах, получали жалование из государственной казны;
• Была введена обязательная регистрация новорожденных детей;
• Была создана полиция нравов;
• Укрепился престиж сената;
• Все гладиаторы перед выступлениями отныне вооружались только тупыми мечами, а для канатоходцев создавались специальные страховки в виде матрасов, которые должны были их защитить в случае падения с высоты.

С 167 года Рим стал постоянно сталкиваться с варварскими племенами — сарматами и германцами. Борьбу с ними возглавил лично император. Только к 175 г. был подписан мир, в результате которого древние германцы начали селиться, на территориях занятых римскими гарнизонами.

В тот же год снова восстало население Сирии, где местный правитель Авилий Кассий объявил себя новым римским правителем. Именно он распространял в течение трех месяцев слух о том, что Марк Аврелий умер. Кассия убили его сообщники, после чего император торжественно объехал восточные провинции государства. Путь он начал в Александрии, оттуда выдвинулся в Сирию, затем -в Каппадокию и Смирну, а закончил путешествие в Греции.

С 176 года и до конца своих дней соправителем Марка Аврерия был его сын Коммод. Последние годы жизни государя Великого Рима не были спокойными. Он все время воевал с германцами, усмирял сирийцев. В 180 году он со своим войском дошел до центра современной Австрии (где сейчас располагается Вена), и тут же умер.

При этом Марк Аврелий был достаточно миролюбивым императором, если сравнивать его с предшественниками. Из 21 года самостоятельного правления — 14 он провел в военных походах, защищая Рим и своих граждан.

Сразу после смерти императора возвели в ранг божества, построив в его честь храм. В Риме была установлена огромная (высотой в 30 метров) колонна, украшенная барельефами. Изображения рассказывали о подвигах императора, его походах и войнах. А на Капитолийском холме поставили конную статую Марка Аврелия, которая стоит там и сейчас.

Семья и дети

Антоний Пий контролировал и личную жизнь Марка, поэтому не допустил заключения брака своего приемного сына с девушкой, которую звали Цейония. Вместо этого, его обручили с дочерью Пия – Фаустиной. Поженились молодые люди в 145 году.

Фаустина оказалась неверной супругой, и стала изменять мужу через несколько лет после бракосочетания. Историки считают, что это было связано с постоянной занятостью Марка Аврелия на государственных должностях и в походах. Жену императора видели в компании с актерами театра, матросами, завсегдатаями кабаков, гладиаторами. Слухи о похождениях супруги доходили и до Марка Аврелия, но он не решался расторгнуть брак, который был благословлен его любимым приемным отцом.

Такое поведение Фаустины не отвернуло мужа от нее. Он и дальше продолжал читать ей стихи, брал практически во все походы, любил ее.

Фаустина умерла во время похода в одну из провинций империи. Эта утрата подкосила правителя, он долго горевал по «матери лагерей», как Марк Аврелий называл свою супругу.

Общих детей у супружеской пары было 13, но выжили только сын Коммод, наследовавший отцу, и четыре дочери.

Первая дочь родилась в 147 году и ее назвали Анния. В честь этого события тогдашний император Антоний Пий возвел приемного сына в ранг трибуна. Прожила девочка до 165 года.

Других детей императора звали:

• Гемеллус Луций и Анна Аурелия Луссилла (близнецы), мальчик умер в 150 г., а девочка вышла замуж за соправителя отца Луция Вера (умерла в 182 г.);
• Титус Элиус Антонин, Титус Эллиус Аврелий и Домиция Фаустина (появились на свет после 150 г., скончались приблизительно в 161);
• Адрианус (152-157 гг.);
• Анния Ауреллия (159 — приблизительно 211 гг.);
• Анния Корнифия (160 – приблизительно 211 гг.);
• Тит Аврелий Фульвус (161-165 гг.), близнец Коммода;
• Луций Аврелий Коммод (161-192 гг.);
• Маркус Анниус (162-169 гг.);
• Вибия Аурелия Сабина (170-217 гг.).

Преемник Марка Аврелия — его сын Коммод — вошел в историю мира и Рима, как грубый и невежественный правитель. Отец окружил его философами и поэтами, учителями этики, морали, но это не помогло. Коммод предпочитал общество актеров цирка, гладиаторов, мимов. Возможно, это было влияние генов, поскольку ходили слухи, что мать родила Коммода и его брата от одного из гладиаторов.

Римская империя при Марке Аврелии и Коммоде

Осенью 165 г. н. э. в Селевкии началась эпидемия чумы, и заболела большая часть войска. Нечего было и думать о продолжении военных действий; война прекратилась, однако Армения и Месопотамия остались в руках римлян. Возвращающееся войско распространило чуму по всей Малой Азии, Греции и Италии, и эта эпидемия превратилась в величайшую катастрофу античности. Отдельные очаги эпидемии оставались до 189 г. н. э. В глазах общественного мнения эпидемия была наказанием за разграбление парфянских святынь и осквернение гробницы Арсакидов.

Несмотря на эту катастрофу, оба властителя в 166 г. н. э. большим триумфом отпраздновали победы своих войск и к своим титулам добавили «Армянский, Мидийский и Парфянский». Наряду с волной римской экспансии оживилась деятельность римских посольств, так как китайские источники сообщают, что в 166 г. н. э. при дворе императора Хуан-Ти появилась группа римских купцов. Правда, это путешествие носило эпизодический характер, тем не менее оно показывает, какие перспективы открывались перед Римом.

В фазе крайнего истощения и паралича римских сил, которую сравнивают с ситуацией после подавления Паннонского восстания перед поражением Вара, в 166 г. н. э. был смят римский дунайский фронт. Большие волнения II и III в. н. э. в этом регионе наметились еще со времен Домициана , поэтому там значительное подкрепление получили оборонительные силы. Однако в отличие от более ранних битв вторгшиеся соседние племена теперь были оттеснены, и события определялись мощными инициативами из глубины северо-восточного европейского пространства. Вызванные так называемыми маркоманнскими войнами первые волны великого переселения народов натолкнулись на римские дамбы.

Насколько вообще можно определить движение вглубь, речь шла о двух главных ударах. Во-первых, на востоке придунайских земель преобладало направленное на запад давление аланов, сарматской группы населения, которые из своего первоначального места расселения на Каспийском море продвинулись до Нижнего Дуная. Другая волна шла, наоборот, с севера. Она была вызвана продвижением готов из южной Швеции до Одера и далее в юго-восточном направлении. Из-за этого пришел в движение целый ряд восточно-германских племен. Бургунды из Борнхольма вошли в Силезию, семноны переселились из Марка Бранденбурга, переселились также и лангобарды. Маркоманны, чье имя носила война, оставались под чужим давлением.

К этому нужно добавить, что у маркоманнов во главе стояла очень сильная личность - царь Балламор. Между тем неясно, насколько в действительности координировались нападения на римские владения, которые продолжались в ближайшие годы и охватили район между Регенсбургом и устьем Дуная. Так же неясно, шла ли речь о коалиции различных племен и групп разного этнического происхождения. Квадами, маркоманнами, язигами, роксоланами, костобоками и аланами назывались различные народности, которые имели один общий интерес, а именно одновременное нападение на римские границы на Дунае и в Дакии.

Уже в 166 г. н. э. вспыхнули сражения. После глубокого прорыва на Среднем Дунае маркоманны продвинулись до верхней Италии в районе Вероны. Открытая местность была полностью разорена. Нападения приобрели остроту потому, что нападающие не довольствовались только обычными грабежами, но и хотели там поселиться. Марк Аврелий сразу почувствовал размеры этой опасности, он мобилизовал для обороны последние силы. Были выставлены два легиона и вспомогательные группы и, как в немногих случаях крайней необходимости, вооружили даже рабов. Для защиты Италии были построены укрепленные линии, у защитного кордона был поставлен специальный отряд для укрепления обороны под командованием консуляра.

Несмотря на все эти меры, в 171 г. н. э. инициативой однозначно владели не римляне. В паннонских провинциях, в Дакии, Норике и Реции в том же году начались нападения соседних племен, о результатах которых можно судить и сегодня по разрушенным опорным пунктам, поселкам и виллам. В 167 г. н. э. в Дакии пришлось отбивать нападение противника, в 170 г. н. э. потерпел сокрушительное поражение и был убит полководец Марк Корнелий Фронтон, в том же году сарматские костобоки от нижнего Дуная глубоко продвинулись в Грецию. В 171 г. н.э. маркоманны сожгли Венецию, однако опытные римские полководцы Тиберий Клавдий Помпеян и Публий Гельвий Пертинак смогли потеснить одновременно нападавших квадов и наристов, очистить Норик и Рецию и отнять у отхлынувших на Дунай германцев большую часть их добычи.

Луций Вер умер в 169 г. н. э. в Альтине вскоре после начала этой борьбы. Марк Аврелий какое-то время после этого оставался в Риме, где провел сенсационный аукцион ценных вещей и произведений искусства, чтобы получить дополнительные средства для снаряжения армии. Чтобы сильнее привязать к себе Помпеяна, он женил его на Луцилле, вдове Вера. Потом отправился на дунайский фронт и выбрал штаб-квартирой Карнунт.

Между 172 и 175 гг. н. э. были проведены непрерывные и широкомасштабные наступления на квадов, маркоманнов и наристов в области Среднего Дуная, а также на сарматов на Тисе. Это те самые сражения, которые изображены на тридцатиметровой колонне Марка на Пьяцпа Колонна в Риме, хотя ее рельеф нельзя однозначно интерпретировать, как и рельеф колонны Траяна . К этим сражениям относятся и изображенные там чудеса, спасшие тогда находящиеся в затруднительном положении римские войска - чудо дождя и чудо молнии.

Мирные соглашения с квадами и, наконец, с язигами прекратили, по крайней мере, на время эти сражения, причем, договор с язигами в 175 г. н. э. был крайне необходим Марку Аврелию , потому что в это время против него восстал Гай Авидий Кассий, командующий группой войск на востоке империи, и привлек на свою сторону большую часть Малой Азии, Сирии и Египта. Поэтому принцепс был вынужден как можно быстрее покинуть театр военных действий на Дунае и сосредоточиться на противоборстве с узурпатором.

Условия мира позволяют увидеть очертания цельной концепции. Так как нападения последних лет были следствием несвоевременно обнаруженных перегруппировок в предполье империи, римские военачальники извлекли урок из этого опыта. Теперь строгий порядок и наблюдение за предпольем севернее и восточнее Дуная были возведены в норму. В будущем на левом берегу Дуная держалась свободная полоса шириной сначала 14, а потом 7 км. Были строго установлены пути и места для торговли, а также непосредственный контроль за предпольем расширен и усилен посредством продвижения вперед отдельных крепостей. Однако гораздо чувствительнее для противника явилось требование возвратить всех пленных и выделить вспомогательные группы, большая часть которых была сразу же отправлена в Британию.

По крайне спорным сведениям из «Истории Августов», принцепс якобы хотел Богемию и Моравию сделать провинцией Маркоманния, а пространство между Паннонией и Дакией - провинцией Сарматия. Но для таких далекоидущих планов нет никаких доказательств.

Каким бы длительным ни казался новый порядок, он был всего лишь короткой передышкой. Уже в 178 г. н. э. снова начались сражения так называемой Второй Маркоманнской войны; Марк Аврелий вместе с сыном Коммодом вновь отправился на Дунай и там умер в 180 г. н. э. На эту фазу падает основание на немецкой земле нового лагеря легионеров. В 179 г. н. э. был основан Кастра Регина (Регенсбург). Почти одновременно римские военные соединения снова продвинулись в район Словакии. Надпись на скале Тренцина (приблизительно 100 км севернее Прессбурга) свидетельствует о присутствии II-го легиона.

Напряженность, которую принесли империи оба десятилетия между 161 и 180 гг. н. э., не исчерпывалась только парфянскими и маркоманнскими войнами, так как, кроме этих двух мест боевых действий, почти во всех сторонах света вспыхивали восстания и беспорядки. Сразу после начала правления наряду с парфянской войной в 162 г. н.э. пришлось подавлять восстание хаттов в Верхней Германии и в том же году восстание каледонцев в Британии. Ко всему добавилось восстание пастухов в дельте Нила. Религиозные побуждения сделали этот мятеж очень опасным, даже Александрия какое-то время находилась под угрозой. Это восстание в конце концов было подавлено Гаем Авидием Кассием. И крайний юго-запад империи пережил полные опасности времена; в 172 и 177 гг. н. э. с моря на Южную Испанию несколько раз нападали мавританские племена и подвергали ее грабежам. Положение было урегулировано только с помощью большого специального военного соединения.

Утвердиться империи удалось еще раз, но какой ценой. Даже римские источники не замалчивают больших потерь за время этих двух десятилетий не только среди военного руководящего слоя, но и среди широких масс населения больших городов из-за разбойных нападений и чумы. Если близкостоящий к событиям автор Кассий Дион говорит, что в 175 г. н. э. при заключении мира с язигами было возвращено около 100 000 римских военнопленных, то такое число является доказательством только количества попавших в плен римлян на этом театре боевых действий.

Известно, что Марк Аврелий с ранней юности был увлечен философией. Если считать его стоиком, то нужно учесть, что учение стоиков в течение долгого духовно-исторического процесса давно уже стало родом популярной философии. Ее постулаты подчеркивают ирревалентность внешних вещей и форм и на первое место ставят внутреннее развитие и самовоспитание человека. Марк Аврелий полностью погрузился в этот мир, даже внешне. Он носил бороду, иногда мантию философа, часто спал на полу и придерживался строгой аскезы. Рефлектирующая натура Марка Аврелия развивалась под влиянием хороших учителей. Справедливейшим назвал его однажды в шутку Адриан , и ригористичность его усилий над самим собой отражают его «Самосозерцания».

Эти записки первоначально не были предназначены для публикации и философского использования и с этой точки зрения могут быть поставлены в один ряд с признаниями Августина. Они лучше всего раскрывают углубленного в себя человека и того римского правителя, который был в состоянии установить относительный характер всего сущего и обладал сильнейшим осознанием масштабов человеческой деятельности и переменчивости происходящего: «По каким крошечным комочкам земли ты ползешь?... Азия, Европа - закоулки мира, целое море для мира - капля, Афон комочек в нем, все настоящее точка в вечности. Все ничтожно, изменчиво и преходяще». Подобное же осознание бренности он выразил во фразе: «Близко то время, когда ты всех забудешь, и все забуду т тебя».

С этим знанием связано понятие о равенстве всех людей. Но естественно, что в античном понимании эго было равенство свободных, равенство членов культурного человечества. Из понятия этого равенства родилась личная идея государственности: «Я представляю себе государство, в котором власть равномерно распределена, которое управляется принципами равенства и свободы слова и такой монархией, которая превыше всего уважает свободу подданных».

«Самосозерцания» представляют собой призыв к себе, призыв к самообладанию, которого Марк Аврелий достиг. Заключительное слово этого духовного дневника звучит так: «Человек, ты был гражданином этого великого града. Не все ли тебе равно, 5 лет или 3 года? Ведь повиновение законам равно для всех. Что же ужасного в том, если из града отсылает тебя не тиран и не судья неправедный, а та самая природа, которая тебя в нем поселила? Так претор отпускает со сцены принятого им актера. - «Но ведь я провел не пять действий, а только три». - «Вполне правильно. Но в жизни три действия - это вся пьеса. Ибо конец возвещается тем, кто был некогда виновником возникновения жизни, а теперь является виновником ее прекращения. Ты же ни при чем, как в том, так и в другом. Уйди же из жизни, сохраняй благожелательность, как и благожелателен тот, кто отпускает тебя» (Аврелий М. Ростов н/Д., 1991. Пер. Рогозина С. Н.)

Исторический образ Марка Аврелия сформировался под влиянием двух совершенно противоположных впечатлений. «Самосозерцания» показывают внутренние испытания стоического философа и стали любимым чтением Фридриха Великого, а четырехметровая конная статуя на Капитолийском холме, одна из самых известных римских конных статуй вообще, воплощает власть повелителя и полководца. Можно ценить философа, восхищаться человеком, но нет никаких оснований идеализировать принцепса.

Безусловно, требовалась необыкновенная сила характера и твердость, чтобы, несмотря на цепь катастроф, добиться успешной защиты империи, тем более, что Марк Аврелий не был обучен военному ремеслу и не был подготовлен к руководящим функциям этого рода. Если он и пользовался успехами таких полководцев, как Помпеян, Пертинак и Авидий Кассий, все равно ответственность за защиту империи лежала на нем одном. Здесь, как и в других сферах внутренней политики, итог его правления безусловно позитивный.

Но ему противостоит совершенно неудовлетворительное решение личных проблем по управлению. Если Римская империя могла выдержать малопригодного принцепса, то именно при Марке Аврелии произошло историческое испытание адоптивной империи. Он виноват в том, что этот институт не сработал именно в тот момент, когда речь шла о том, чтобы во главе государства поставить действительно достойнейшего. Он виноват в том, что к внешнему кризису империи добавился еще и внутренний.

Хотя Коммод до своего прихода к власти достаточно долго находился рядом с отцом, он не продолжил руководимые Марком Аврелием операции и не перенял стиль его правления. Но было бы неверно видеть в действиях нового принцепса новую концепцию принципата. За его решением прервать сражения на Дунае вряд ли кроется реалистическая оценка потенциала империи. Экономия ее сил никогда не интересовала Коммода даже позже.

С другой стороны, нет никаких оснований драматизировать тот факт, что ненадежный молодой принцепс присоединился к тем, кто теперь выступал за прекращение наступлений. Ибо в основном сохранился status quo на Дунайской границе, хотя римские форпосты были убраны и пограничным соседям выплачены субсидии. То, что от Коммода не следовало ждать военных и внешнеполитических инициатив, проявилось уже здесь. Там, где при его правлении случались небольшие нападения на римскую пограничную зону, как в Британии (около 184 г. н. э.), на верхнем Рейне, где в 187 г. н. э. был расквартирован Страсбургский легион, в Дании и в Испании, местные командующие принимали успешные оборонительные меры. Сам Коммод довольствовался тем, что еще в 180 г. н. э. отпраздновал новый триумф за победу над дунайскими народами, а пять лет спустя принял победное имя Британик. После его возвращения в Рим пограничные войска больше никогда его не видели.

Внутренней политикой Коммод тоже не интересовался. Внутри империи царил в чистом виде режим фаворитов, сопровождающийся расточительностью и коррупцией. Соперничество придворных и их борьба за власть быстро привели к состоянию, близкому к анархии. Причем Коммод , естественно, не покрывал своих креатур. Так, он отказался от Перенна, властолюбивого представителя всаднического сословия, который с 182 по 185 г. н. э., будучи преторианским префектом, был влиятельнейшим человеком. Это произошло, когда в Рим прибыла большая делегация от британских легионов и выдвинула обвинения против Перенна. Префект был низложен и убит.

Но и его преемника Клеандра постигла не лучшая участь. Как фригийский раб, он когда-то был продан в Риме и благодаря должности камердинера стал влиятельнейшим человеком в государстве. Когда в 189 г. н. э. начался голод, Клеандр тоже был принесен в жертву римскому плебсу. Последней упряжкой, определяющей курс приблизительно с 191 г. н. э., были опять камердинер Эклект, преторианский префект Лет и любовница принцепса христианка Марция.

Совершенно очевидно, что подобное правление не пользовалось никаким авторитетом, и гвардия держалась в узде только благодаря постоянным знакам благосклонности и уступчивости. Уже в 182 г. н. э. сестра принцепса Луцилла и Уммидий Квадрат задумали восстание против Коммода . Однако заговор потерпел неудачу, и так как в нем участвовал целый ряд сенаторов, то преследование Коммода обрушилось на тех сенаторов, которых хронически недоверчивый принцепс считал своими врагами. Как у Калигулы и Нерона , у Коммода страх сочетался с переоценкой собственной личности и патологическим поведением.

Расточительность двора и государственные трудности, не устраненные новыми конфискациями и налогами, быстро привели к бесхозяйственности. Уже в 180 г. н. э., например, цены на зерно в Египте повысились в три раза. Ни реорганизация флота, перевозящего зерно, ни другие меры ничего не изменили в течение кризиса. Стабилизация экономики и валюты не удалась, рабы, вольноотпущенники и придворные Коммода не были на это способны.

Надпись из Северной Африки свидетельствует о неудовлетворительном состоянии повседневной жизни населения. Это обращение к принцепсу говорит о бедственном положении простых колонов. Умоляющим тоном обращаются мелкие арендаторы к повелителю: «Приди нам на помощь и, так как мы, бедные крестьяне, зарабатывающие на хлеб собственными руками, не можем противостоять арендатору перед твоим прокуратором, который благодаря щедрым подаркам пользуется у них доверием сжалуйся над нами и удостой нас своим священным ответом, чтобы мы не делали более того, что нам положено по постановлению Адриана и по письмам твоим прокураторам..., чтобы мы, крестьяне и возделыватели своих доменов, по милости твоего величества больше не тревожились арендаторами». В своем ответе Коммод выразил беспокойство «чтобы не требовалось того, что нарушает основной статут».

Если там ограничились просьбами, то в других местах такие обстоятельства давали повод для восстаний В Южной Галлии общественное недовольство возглавил дезертир Матерн. Он провозгласил себя императором, правда, после этого был изгнан из Галлии, однако в 186 г. н. э. продолжил в Италии бандитскую войну, пока не был пойман и казнен.

Среди этих кризисов и нужды Коммод вел роскошный образ жизни. Если его отец был проникнут глубочайшим чувством долга и мучился угрызениями совести, то Коммод не имел никакого понятия о таких побуждениях. Зато он был одержим своим благородством. Как первый порфирородный правитель, он считал, что для него нет никаких рамок, что он вправе требовать высочайшего почтения. После заговора Луциллы, когда придворные внушили ему, что он лучше защитит себя от дальнейших покушений, если меньше будет показываться на людях, он безвылазно жил в своем дворце.

В первые годы его правления на монетах государственного монетного двора изображались традиционные государственные боги, прежде всего Юпитер, Минерва, Марс и Аполлон, а также ввиду любви правителя к восточным богам Сарапис, Изида и Кибела. У Юпитера появилось новое прозвище Победительный, за чем последовало, что и Коммода приветствовали как Победительного. Одновременно, как и во времена Траяна , прославлялась вечность Рима, счастье нового века - счастье времен и счастье века. В своем собственном счастье Коммод был так уверен, что включил в свой титул новый элемент счастливый.

В отличие от того, что последовало позже, начало правления можно назвать умеренным. Но все резко изменилось, когда Коммод после смерти Клеандра решил сам руководить политикой. Во всяком случае, он отказался от затворничества во дворце и перестал скрывать свои монократические претензии. В этой связи употреблять понятие «абсолютизм» было бы ошибкой.

Болезненный характер приняли теперь переименования и раздача новых названий, чем очень увлекался Коммод , и это лишний раз говорит о том, что он считал империю своей собственностью. Так, в 190 г. н. э. исчезло название Рим, город стал называться Колония Коммодиана, римский сенат - Коммодианов сенат, к тому же все легионы должны были носить имя Коммода . Особенно удачное решение пришло в голову правителю по поводу названия месяцев. Свое имя и титулы он довольно часто менял и получилось, что они теперь состояли из 12 элементов, поэтому было проще и целесообразнее сменить старые названия месяцев на двенадцать новых: Луций, Элий, Аврелий, Коммод, Август, Геракл, Римский, Победительный, Амазонский, Непобедимый, Счастливый, Пий.

Рука об руку с усилением внешних форм шло пренебрежение старыми традициями. Так, принцепс часто стал появляться в шелковых и пурпурных одеждах, как жрец Изиды он участвовал в процессиях этого культа с гладко выбритой головой и выставлял себя перед богами рабом. В то время, как гладиатор в глазах римлян считался презренным и деклассированным, Коммод видел в нем жизненный идеал. Охоту он превратил в побоище, геракловы представления свел до абсурда.

При всем его уважении к различным восточным богам на первом месте в заключительной фазе его правления стоял Геракл. Он хотел быть римским Гераклом, противоположностью греческого бога. Так, на монетах и медальонах Коммод был в шлеме с изображением львиной морды, перед ним всегда несли львиную шкуру и палицу, эти реквизиты лежали на его кресле, когда он сам не принимал участия в официальных церемониях. Если мифологический Геракл победил чудовище, то Коммод равнялся на него на свой манер. Он приказал выловить римских калек, нарядить их гигантами, а потом убивал их палицей, как он это проделывал с дикими животными в цирке.

Все, что скрывалось за подлинной сноровкой принцепса, заслонялось этими эксцессами. Они, в конце концов, стали ужасать даже его ближайшее окружение. Когда Коммод заявил о своем намерении вступить в консулат 1 января 193 г. н. э. как гладиатор, его приближенные Марция и Эклект после неудачной попытки отравления приказали атлету задушить его 31 декабря 192 г. н. э. в ванне. Долго сдерживаемая ненависть вылилась в проклятие памяти убитого. Изображения Коммода были сброшены, а имя забито резцом. Однако в 197 г. н. э. Септимий Север связал себя с Коммодом , естественно, чтобы продемонстрировать после переломного момента 193 г. н. э. преемственность принципата. Он даже распорядился обожествить своего предшественника.

Однако существует и современный апофеоз этого извращения. Коммода якобы нужно понимать, исходя из его «первозданного испанского характера», его стремления к примитивности, к новой форме религиозности, генотеистического синкретизма или «религиозного абсолютизма». Однако эти толкования так же малоубедительны, как и в случае с Калигулой или Нероном , так как они не отражают сущности исторического Коммода , того принцепса, который закончил династию Антонинов. Если в начале II в. н. э. тщательное идеологическое оправдание основало новую фазу принципата, и он был снова утвержден конструктивными достижениями новых принцепсов, то последний Антонин своими фантастическими эксцессами довел его до абсурда. Римского Геракла Коммода целый мир отделяет от геракловой идеологии Траяна . Хаос эпохи Коммода был вызван им самим, именно с него начинается в глазах современного ему историка Кассия Диона эпоха «железа и ржавчины», а, по Гиббону, начало «Упадка и падения Римской империи».

Деятель - правитель, философ - мыслитель. Если только размышлять и не действовать, то ничем хорошим это не закончится. С другой стороны, философу будут вредить занятия политической деятельности, отвлекая его от познания мира. В этом отношении среди всех римский правителей Марк Аврелий был исключением. Он жил двойной жизнью. Одна была на виду у всех, а другая оставалась тайной до самой его смерти.

Детство

Марк Аврелий, биография которого будет представлена в этой статье, родился в богатой римской семье в 121 году. Отец мальчика умер рано, и его воспитанием занялся дед, Анний Вер, который успел дважды побывать на посту консула и был на хорошем счету у императора Адриана, состоявшего с ним в родстве.

Юный Аврелий получал образование дома. Особенно ему нравилось изучать стоическую философию. Он остался её приверженцем до конца жизни. Вскоре необыкновенные успехи в учёбе мальчика заметил сам Антоний Пий (правящий император). Ожидая своей скорой смерти, он усыновил Марка и стал готовить его на должность императора. Однако Антонин прожил намного дольше, чем думал. Он скончался в 161 году.

Восхождение на престол

Марк Аврелий не считал получение императорской власти каким-то особенным и переломным моментом своей жизни. На престол также взошёл ещё один приёмный сын Антония, Луций Вер, но он не отличался ни полководческим талантом, ни государственным умом (умер в 169 году). Как только Аврелий взял бразды правления в свои руки, начались проблемы на Востоке: парфяне вторглись в Сирию и захватили Армению. Марк перебросил туда дополнительные легионы. Но победа над парфянами омрачилась эпидемией чумы, начавшейся в Двуречье и распространившейся за пределы империи. В это же время на дунайской границе произошло нападение воинственных славянских и У Марка не хватало солдат, и пришлось набирать в гладиаторов. В 172 году восстали египтяне. Бунт был подавлен опытным полководцем Авидием Кассием, объявившим себя императором. Марк Аврелий выступил против него, но до сражения дело не дошло. Кассия убили заговорщики, а истинный император отправился домой.

Размышления

Возвратившись в Рим, Марк Аврелий вновь вынужден был защищать страну от придунайских племён квадов, маркоманов и их союзников. После отражения угрозы император заболел (по одной версии - язвой желудка, по другой - чумой). Через некоторое время он скончался в Виндобоне. Среди его вещей были обнаружены рукописи, на первой странице которых была надпись «Марк Аврелий. Размышления». Эти записи император вёл в своих походах. Позже они будут издаваться под названиями «Наедине с собой» и «К самому себе». Исходя из этого, можно предположить, что рукописи не предназначались для публикации, ведь автор действительно обращается к себе, предаваясь наслаждению размышлениями и давая уму полную свободу. Но пустые мудрствования ему не свойственны. Все размышления императора касались реальной жизни.

В «Размышлениях» Марк Аврелий перечисляет всё хорошее, чему его научили воспитатели и что ему передали предки. Также он благодарит богов (судьбу) за своё презрение к богатству и роскоши, сдержанность и стремление к справедливости. А ещё он очень доволен, что, «мечтая заняться философией, не попал на какого-нибудь софиста и не засел с сочинителями за разборы силлогизмов, параллельно занимаясь внеземными явлениями» (в последней фразе имеется в виду отстранение от увлечения гаданиями, гороскопами и другими суевериями, столь популярными в период деградации Римской империи).

Марк прекрасно понимал, что мудрость правителя заключается не в словах, а прежде всего в поступках. Он писал сам себе:

• «Работай усердно и не жалуйся. И не для того, чтобы тебе сострадали или изумлялись твоим трудолюбием. Желай одного: покоиться и двигаться так, как будет считать достойным гражданственный разум».
• «Человеку в радость делать то, что ему свойственно. А свойственно ему созерцание природы и доброжелательность к соплеменникам».
• «Если кто-нибудь сможет наглядно показать неверность моих поступков, то я с радостью прислушаюсь и всё исправлю. Я ищу правду, которая никому не наносит вред; вредит себе лишь тот, кто пребывает в неведении и лжи».

Заключение

Марк Аврелий, биография которого описана выше, был поистине гениален: будучи видным полководцем и государственным деятелем, он оставался философом, проявлявшим мудрость и высокий интеллект. Остаётся лишь сожалеть, что таких людей в мировой истории можно пересчитать по пальцам: одних власть делает лицемерами, других - развращает, третьих - превращает в приспособленцев, четвёртые относятся к ней, как к средству для удовлетворения своих низменных потребностей, пятые становятся покорным орудием в чужих враждебных руках… Благодаря стремлению к правде и увлечению философией, Марк преодолел искушение властью без каких-либо усилий. Немногие правители смогли понять и осознать высказанную им мысль: «Люди живут друг для друга». В своём философском труде он словно обращался к каждому из нас: «Представьте, что вы уже умерли, живя лишь до настоящего момента. Оставшееся время, данное вам сверх ожидания, проживите в гармонии с природой и обществом».

МАРК АВРЕЛИЙ (Marcus Aurelius) Марк Аврелий Антонин (26.04.121 г. - 17.03.180 г.), римский император с 07.03.161 г.

Родился в сенаторской семье испанского происхождения, по желанию Адриана в 138 г. усыновлен своим дядей Антонином Пием, в 145 г. женился на его дочери Фаустине и в 146 г. провозглашен соправителем . В 161 г. вступил на престол и до 169 г. правил вместе со своим названым братом Луцием Вером.

Период правления Марка Аврелия отмечен ожесточенными оборонительными сражениями, знаменовавшими конец относительно спокойного развития эпохи принципата. В 162 г. было подавлено восстание в Британии и шли бои с хаттами в районе германского лимеса. После войны с парфянами (162-166 гг.) Армения и Осроена оказались в зависимости от римского государства. Возвращаясь из похода, войска занесли в Империю чуму, которая свирепствовала до 189 г. Вторжения маркоманов и квадов в 166-167 гг. вылились в затяжную оборонительную войну на дунайской границе. В 168-172 гг. римские войска под командованием Марка Аврелия вытеснили германские и сарматские племена из Верхней Италии, Реции, Норика, Паннонии и Балканских провинций. Со 172 г. римляне активизировали наступательные действия, но им удалось лишь на короткий срок установить контроль над частью территории современной Чехословакии и Восточной Венгрии. Эпизоды Маркоманской войны 171-175 гг. запечатлены на барельефах 30-метровой колонны Марка Аврелия в Риме.

Попытка узурпации верховной власти со стороны наместника Сирии Гая Авидия Кассия в 175 г. и восстание в Египте вновь обострили внутриполитическую ситуацию. В 176 г. Марк Аврелий провозгласил своего сына Коммода соправителем и незадолго до окончания войны умер в Виндобоне от чумы.

Для внутренней политики императора характерно согласие Марка Аврелия с сенатом при одновременном укреплении государственного аппарата Империи и расширении его функций. Пленных варваров не превращали в рабов, а в качестве колонов оставляли в особых пограничных поселениях.

Марк Аврелий обучался у Фронтона и Герода Аттика риторике и со 146 г. начал проявлять интерес к философии. Он сделался одним из наиболее выдающихся представителей поздней, эклектической Стои. Под влиянием учения Эпиктета ведущее место в его философских рассуждениях заняла этика. Он призывал бескорыстно любить ближних и заниматься нравственным совершенствованием. Счастье достается путем познания правящего миром естественного закона и верой в его разумность. Человеческий разум божественного происхождения, и поэтому все люди равны. Поскольку Марк Аврелий требовал, чтобы каждый исполнял свою роль на отведенном ему судьбой месте, он выступал в качестве апологета существующего строя. В отличие от философии древней Стои он отделял бога от природы, приближаясь к взглядам Платона. Во время войны на дунайской границе написан трактат «Наедине с собой» (греч . “Та eis heauton”). Это сочинение долгое время пользовалось большой популярностью. Издана биография Марка Аврелия в “Histona Augusta”, и имеются статуя в Античном собрании Государственных музеев в Берлине, бюст в Дрездене в Альбертинуме. Конная статуя Марка Аврелия (единственно сохранившаяся) стоит в Риме на сооруженном Микеланджело в 1537 г. постаменте на Капитолийском холме.

Марк Аврелий получил трибунскую власть и проконсульский империй, что означало предоставление ему статуса младшего соправителя, 1 декабря 147 г. - Прим. ред. сайта.

Словарь античности. Пер. с нем. - М.: Прогресс, 1989

Трибунскую власть получал 34 раза (первый раз - 1 декабря 147 г., затем - ежегодно 10 декабря).
Император: I (при получении власти, в 161 г.), II (163 г.), III (165 г.), IV (166 г.), V (167 г.), VI (171 г.), VII (174 г.), VIII (175 г.), IX (177 г.), X (179 г.).
Консул: I (140 г.), II (145 г.), III (161 г.).

Жена:

Анния Галерия Фаустина (Младшая) (Annia Galeria Faustina).

Дети:

8 сыновей:

(1) Тит Аврелий Антонин (Titus Aurelius Antoninus);

(2) Тит Элий Аврелий (Titus Aelius Aurelius);

(3) Тит Элий Антонин (Titus Aelius Antoninus);

(4) имя неизвестно;

(5) Тит Аврелий Фульв Антонин (Titus Aurelius Fulvus Antoninus);

(6) Луций Аврелий Коммод (Lucius Aurelius Commodus);

(7) Марк Анний Вер (Marcus Annius Verus);

(8) Адриан (Hadrianus);

6 дочерей:

(1) Домиция Фаустина (Domitia Faustina);

(2) Анния Аврелия Галерия Луцилла (Annia Aurelia Galeria Lucilla);

(3) Анния Аврелия Галерия Фаустина (Annia Aurelia Galeria Faustina);

(4) Фадилла (Fadilla);

(5) Корнифиция (Cornificia);

(6) Вибия Аврелия Сабина (Vibia Aurelia Sabina);

Имена, титулы, родственники приводятся по:
1995 Chris Scarre. Chronicle of the Roman Emperors. Thames & Hudson Ltd, London, 2002.

, философ , представитель позднего стоицизма , последователь Эпиктета . Последний из пяти хороших императоров .

Подготовка к власти

Марк Анний Вер (позднее после первого усыновления - Марк Анний Катилий Север, а после второго - Марк Элий Аврелий Вер Цезарь), сын Марка Анния Вера и Домиции Луциллы, вошедший в историю под именем Марка Аврелия, родился в Риме 26 апреля 121 года в сенаторской семье испанского происхождения.

Дед Марка Аврелия по отцовской линии (также Марк Анний Вер) был троекратным консулом (третий раз избран в 126 году).

Марк Анний Вер был первоначально усыновлён третьим мужем матери императора Адриана - Домиции Луциллы Паулины - Публием Катилием Севером (консулом 120 года) и стал именоваться Марком Аннием Катилием Севером.

Сочинения

Единственное сочинение Марка Аврелия - состоящий из отдельных рассуждений философский дневник в 12-ти «книгах» «К самому себе » (др.-греч. Εἰς ἑαυτόν ) . Является памятником моралистической литературы , написанный на греческом языке (койне) в 170-е годы, главным образом на северо-восточных границах империи и в Сирмии .

Образ в кино

Образ Марка Аврелия воплощен Ричардом Харрисом в фильме Ридли Скотта «Гладиатор» и Алеком Гиннессом в фильме «Падение Римской Империи» .

Напишите отзыв о статье "Марк Аврелий"

Примечания

Литература

Тексты и переводы

• В «Loeb classical library » сочинение издано под № 58.
• В серии «Collection Budé » начато издание его сочинения: Marc Auréle. Écrits pour lui-même. Tome I: Introduction générale. Livre I. Texte établi et traduit par P. Hadot, avec la collaboration de C. Luna. 2e tirage 2002. CCXXV, 94 p.

Русские переводы

• Житие и дела Марка Аврелия Антонина цесаря римского, а при том собственныя и премудрыя его рассуждения о себе самом. С немецкого перевел С. Волчков. СПб., . 112, 256 стр.
  • 5-е изд. СПб., 1798.
• Размышления императора Марка Аврелия О том, что важно для самого себя. / Пер. Л. Д. Урусова. Тула, 1882. X, 180 стр.
  • переизд.: М., 1888, 1891, 1895, 108 с.; М., 1902, 95 с. М., 1911, 64 с. М., 1991.
• К самому себе. Размышления. / Пер. П. Н. Краснова. СПб., 1895. 173 стр.
• Наедине с собой. Размышления. / Пер. С. М. Роговина , вступ. очерк С. Котляревского. (Серия «Памятники мировой литературы»). М.: Изд-во Сабашниковых, 1914. LVI, 199 стр.
  • (неоднократно переиздавался с 1991 года )
• Марк Аврелий Антонин . Размышления. / Пер. и прим. А. К. Гаврилова. Статьи А. И. Доватура, А. К. Гаврилова, Я. Унта. Комм. Я. Унта. (Серия «Литературные памятники »). Л.: Наука, . 245 стр. 25000 экз.
  • 2-е изд, испр. и доп. СПб.: Наука, 1993. 248 стр. 30000 экз.
• Марк Аврелий . К себе самому. / Пер. В. Б. Черниговского. М., Алетейа-Новый акрополь, . 224 стр.

Исследования

• Франсуа Фонтен. Марк Аврелий / Перевод Н. Зубкова. - М .: Молодая гвардия, 2005. - 336 с. - 5000 экз. - ISBN 5-235-02787-6 .
• Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. СПб., 1906.
• Руднев В. В. Император Марк Аврелий как философ // Вера и разум.1887, № 20, кн. I, отд. фил., С. 385-400.
• Руднев В. В. Император Марк Аврелий и его отношение к христианству // Вера и разум, 1889, № 13, кн. I, отд. филос. С. 17-36.
• Унт Я. «Размышления» Марк Аврелия как литературный и философский памятник // Марк Аврелий. Размышления. Пер. А. К. Гаврилова. Л., 1985.- С.93-114.
• Гаджикурбанова П. А. «Философские медитации» Марка Аврелия // MegaLing-2008. Горизонты прикладной лингвистики и лингвистических технологий: Докл. междунар. научн. конф. 24-28 сент. 2008 г., Украина, Крым, Партенит. Симферополь, 2008. С. 42-43.

Ссылки

• в библиотеке Максима Мошкова
• Пантелеев А. Д. (рус.) . Исследования и публикации по истории античного мира . 2005. .
• Марк Аврелий.
• Лисовый И.А. Античный мир в терминах, именах и названиях. Минск,1997 г. стр. 8

Принципат 27 до н. э. - 235 Кризис 235-284 Доминат 284-395 Западная империя 395-480 Восточная империя 395-476 (до падения Рима)

161: Марк Аврелий Цезарь (в 3-й раз) и Луций Элий Аврелий Коммод (во 2-й раз), суффекты - Марк Анний Либон и Квинт Камурий Нумизий Юниор - 162: Квинт Юний Рустик (во 2-й раз) и Луций Тиций Плавтий Аквилин , суффекты - Децим Фонтей Фронтиниан Луций Стерциний Руф и Марк Инстей Вифиник - 163: Марк Понтий Лелиан и Авл Юний Пастор - 164: Марк Помпей Макрин и Публий Ювентий Цельс , суффекты - Тиберий Гатерий Сатурнин и Квинт Цецилий Авит - 165: Марк Гавий Орфит и Луций Аррий Пудент - 166: Квинт Сервилий Пудент и Луций Фуфидий Поллион , суффекты - Марк Вибий Либерал и Публий Марций Вер - 167: Имп. Цезарь Луций Аврелий Вер Август (в 3-й раз) и Марк Уммидий Квадрат Анниан , суффекты - Квинт Цецилий Денцилиан , Марк Антоний Паллас , Луций Семпроний Гракх и Квинт Антистий Адвент Постумий Аквилин - 168: Луций Венулей Апрониан Октавий Приск (во 2-й раз) и Луций Сергий Павел - 169: Квинт Помпей Сенецион Сосий Приск и Публий Целий Аполлинар - 170: Гай Эруций Клар и Марк Гавий Корнелий Цетег , суффект - Тит Гений Север - 171: Тит Статилий Север и Луций Альфидий Геренниан - 172: Сервий Кальпурний Сципион Орфит и Секст Квинтилий Максим - 173: Гней Клавдий Север и Тиберий Клавдий Помпеян - 174: Луций Аврелий Галл и Квинт Волузий Флакк Корнелиан - 175: Луций Кальпурний Пизон и Публий Сальвий Юлиан , суффекты - Публий Гельвий Пертинакс , Марк Дидий Север Юлиан и Публий Корнелий Ануллин - 176: Тит Помпоний Прокул Витразий Поллион (во 2-й раз) и Марк Флавий Апр (во 2-й раз) - 177: , Марк Петроний Сура Мамертин, и - 187: и и Гай Эмилий Север Кантабриан

Отрывок, характеризующий Марк Аврелий

Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г"ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег"тям, дьяволам, дать дог"огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг"ону пг"ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг"аны! точь в точь баг"аны! Пг"очь… дай дог"огу!… Стой там! ты повозка, чог"т! Саблей изг"ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг"емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг"аться – так дг"аться. А то чог"т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг"ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.

Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег" Миг"онов! Hexoг"oшo, на меня смотг"ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог"т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г"остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг"евосходительство! позвольте атаковать! я их опг"окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено, – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.